Славянский фольклор. Тайные смыслы сказок, обрядов и ритуалов - Ирена Гарда
Гусли – наиболее древний русский музыкальный струнный щипковый инструмент, известный с VI века. «Родственники» гуслей – арфа, лира, кантеле и кифара. Существует несколько разновидностей гуслей, имеющих от 4 до 66 струн. Обычно на них играли сидя, положив на колени инструмент и чуть наклонив его к корпусу гусляра, а если требовалось играть стоя, их на шнурке вешали на шею. На гуслях играли былинные герои Добрыня Никитич, Садко и легендарный сказитель Боян.
Новгородские археологи нашли гусли XII века, украшением которых служили объемная голова ящера (повелителя вод) с двумя нарисованными профилями ящерят, а с обратной стороны – лев и птица, что в сумме дает союз неба, земли и подводного царства. Иногда на гуслях изображались волны или кони – традиционные жертвы морскому царю. Может быть, связь между этим музыкальным инструментом и стихией воды возникла потому, что перебор струн действительно звучит как набегающие волны?
Мир былин очень символичен. Пока на Руси все хорошо, там светит солнце и безоблачно, но стоит появиться врагам, как небо затягивается тучами, поднимается сильный ветер, и меркнет белый свет.
Дороги – это вообще один из главных символов жизни богатырской, бесконечное роуд-муви: на них богатыри встречают врагов, по ним скачут спасать друзей. Если же надо сразиться с очередным противником, то они съезжают в чисто поле и там уже ведут бой.
Как и в сказках, в былинах присутствуют чудеса, но здесь они не служат основой повествования, а только дополняют содержание, чтобы подчеркнуть достоинства героев и недостатки их врагов. Вес оружия у богатырей измеряется пудами, они запросто выпивают чарку в полтора ведра, легко преодолевают огромные расстояния, а уж что творят с врагами – страшно сказать.
Специалисты, проанализировав поведение могучих героев, нашли немало аргументов в пользу того, что многие былины были сочинены еще в дохристианской Руси, и частые заверения богатырей в приверженности христианской вере не должны никого вводить в заблуждение. Вряд ли истинно православные люди получали бы удовольствие от избыточной жестокости, с которой Добрыня Никитич расправился со своей женой Маринкой. Да и остальные богатыри совершают довольно странные по нашим меркам поступки: разрубают труп поверженного врага, чтобы разбросать части тела по полю, а голову насаживают на копье, чтобы привезти в Киев. Это явно языческий мотив, поскольку наши предки считали, что в голове заключена душа человека, и, установив копье с жутким навершием вблизи дома, можно набраться от врага его силы. Недаром в сказках и былинах герои борются с огромными головами, на частокол вокруг избушки Бабы-Яги насажены головы и т. д. А сравнение головы врага с пивным котлом намекает на обычай древних воинов делать кубки из черепов врагов. Да что там расчлененка! Отцом Волха-Вольги считается змей, что роднит его с западноевропейскими сыновьями драконов. Христианством здесь и не пахнет!
Условно герои былин делятся на старших и младших. Первые – Святогор, Дунай, Волх – олицетворяют силы природы, вторые – Илья Муромец, Добрыня Никитич, Алеша Попович, Садко и другие – более человечны, имеют реальные прототипы и мифологизированы в гораздо меньшей степени. Давайте познакомимся с ними поближе.
Богатыри на службе у князя Владимира
Если в Британии есть цикл баллад про рыцарей короля Артура, то у нас существует букет былин о богатырях князя Владимира Красное Солнышко, который, по заверению летописца, после принятия крещения стал образцовым правителем, искупив преступления молодости.
Н. Карамзин так восторженно описывает заслуги князя Владимира Святославовича: «Сей князь, похитив единовластие, благоразумным и счастливым для народа правлением загладил вину свою; выслав мятежных варягов из России, употребил лучших из них в ее пользу; смирил бунты своих данников, отражал набеги хищных соседов, победил сильного Мечислава и славный храбростию народ ятвяжский; расширил пределы государства на западе; мужеством дружины своей утвердил венец на слабой главе восточных императоров; старался просветить Россию; населил пустыни, основал новые города; любил советоваться с мудрыми боярами о полезных уставах земских; завел училища и призывал из Греции не только иереев, но и художников; наконец был нежным отцом народа бедного… Кроме преданий церкви и нашего первого летописца о делах Владимировых, память сего Великого князя хранилась и в сказках народных о великолепии пиров его, о могучих богатырях его времени: о Добрыне Новгородском, Александре с золотою гривою, Илье Муромце, сильном Рахдае (который будто бы один ходил на 300 воинов), Яне Усмошвеце, грозе печенегов, и прочих, о коих упоминается в новейших, отчасти баснословных, летописях. Сказки не история, но сие сходство в народных понятиях о временах Карла Великого и князя Владимира достойно замечания: тот и другой, заслужив бессмертие в летописях своими победами, усердием к христианству, любовию к наукам, живут доныне и в сказках богатырских».
Разумеется, мифологический образ Владимира имел с реальным князем (при всем уважении) мало общего. В былинах это идеальный правитель, защищавший Киев от нападения кочевников и разных чудовищ – Змея Горыныча, Тугарина, Идолища Поганого и других существ, переселившихся в былины из языческих времен. Безопасному княжескому двору противопоставлялась природа – поля, леса и реки, где прятались разные монстры типа Соловья-разбойника. Про горы и говорить нечего – там свил себе гнездо Змей Горыныч, укравший однажды любимую племянницу князя Забаву Путятишну (спасибо Добрыне – спас девицу и вернул дяде). Для борьбы с ними в Киев со всех концов Руси съезжались добры молодцы, преодолевая по пути множество препятствий.
Былины Владимирского цикла повествуют о княжеской дружине, собиравшейся на пирах (они же военные советы) у князя в стольном граде Киеве. Там богатыри пили-ели, слушали сказителей, хвалились своими подвигами, выясняли отношения, обменивались новостями и в случае необходимости, получив указания, что делать и с кем разобраться, без промедления седлали коней и отправлялись на дело. Во главе этого созвездия героев восседал Владимир Красное Солнышко, «ласковый князь», осыпавший милостями своих дружинников и заботящийся о народе.
У Владимира была жена Апраксия (Опракса), сватать которую для князя ездили к литовскому королю Добрыня Никитич и Дунай. Княгиня из нее получилась добрая, ласковая, в случае опалы заступавшаяся за богатырей, но иногда легкомысленно увлекавшаяся красавцами, как в былине о Чуриле.
Кстати, об опалах. Степень благолепия отношений между князем и его дружиной варьировалась в зависимости от времени создания былины. Более древние из них изображают Владимира идеальным
