Мифы Западной Сибири. От Оби и Алтайских гор до Старика-филина и Золотой бабы - Татьяна Владимировна Муравьева
Закричал Кенгерселя: «Спаси меня, добрый человек! За мной лозы гонятся!» Сказал великан: «Я не человек. Я сын бога Нума». Спросил у него Кенгерселя: «А что же ты здесь делаешь?» Отвечал великан: «Много лет тому назад, когда моя сестра выходила замуж, я был на свадьбе и уселся за стол прежде старших. За то отец меня наказал: велел таскать за собой эти острова. Устал я – сил больше нет. Хоть бы кто-нибудь освободил меня от его наказания». Говорит Кенгерселя: «Если ты мне сейчас поможешь, я тебе тоже помогу». «Ладно, – согласился сын Нума, – спрячься под моим сапогом». Приподнял он правую ногу и осторожно придавил Кенгерселю подошвой, а сам взял семипудовый камень и стал ждать. Тут подбежали лозы, закричали: «Не видел ли ты, куда побежал Кенгерселя?» «Нет, – отвечал сын Нума. – Не видел». Размахнулся и швыр-нул камень в лозов, так что от них даже костей не осталось.
Выпустил сын Нума Кенгерселю из-под подошвы. «Ну, – говорит, – я тебя спас, теперь твой черед мне помочь». «Хорошо, – отвечает Кенгерселя. – Жди». Обернулся он соколом и полетел на небо. Там снова стал человеком, пришел к Нуму и сказал: «Твой сын меня только что спас от лозов. Простил бы ты его!» «Так уж и быть, – ответил Нум. – Прощаю. Пусть оставит острова там, куда их дотащил».
Вернулся Кенгерселя на землю и говорит: «Кончено твое наказание, сын Нума. Можешь оставить здесь свои острова».
Обрадовался сын Нума, бросил веревку в воду и ушел. Так посреди Енисея появилось семь островов. До сих пор стоят.
Центральный женский персонаж селькупской мифологии – Ылэнта-кота, покровительница всего живого, подательница жизни. В разных мифологических сюжетах она выступает как мать, жена или сестра Нума. Ылэнта-кота обитает на небе, возле ее жилища растет дерево, соединяющее землю и небо. В дупле его Ылэнте-кота хранит души еще не родившихся детей и на кончиках солнечных лучей посылает их людям. Она охраняет роженицу во время родов, оберегает детей от болезней и происков нечистой силы, помогает девушкам, когда те учатся рукоделию.
Однако образ этой богини двойственен. Она связана как с Верхним, так и с Нижним миром и покровительствует не только рождению, но и смерти, определяя, кто из новорожденных должен умереть и отправиться к духам Нижнего мира. О. Б. Степанова называет Ылэнта-коту «наиглавнейшим мифологическим образом» селькупской мифологии и далее пишет: «Отличает его (образ) такая характеристика, как вездесущность: местонахождение его – весь иной мир: как верхний, так и нижний. Дать жизнь и взять обратно – его полярные по значению функции»[75]. Иногда ее отождествляют с Земляной старухой, а в отдельных мифологических сказках она напоминает русскую Бабу-ягу и олицетворяет злую силу, от которой спасаются герои.
Ылэнта-кота выступает также как божество, покровительствующее шаманам. Под ее присмотром небесные кузнецы куют металлические детали для шаманского облачения, она вручает шаману его костюм и обечайку бубна, возле ее жилища находится лестница, по которой шаман поднимется на небо.
Бубен шаманский и детали бубна. 1922 г.
КГАУК «Красноярский краевой краеведческий музей»
Могущественным божеством почиталась хозяйка огненной стихии Тюка Пальчиль Имиля – Мать огня. Ее представляли в образе маленькой старой женщины, обитающей в очаге. Чтобы заслужить ее расположение, огонь каждый день кормили, кидая ему кусочки от всего, что ели сами. Строго запрещалось бросать в пламя мусор, ворошить дрова острыми предметами, неуважительно отзываться о хозяйке огня. Если все эти правила соблюдались, она хранила дом от всяких бед и даже присматривала за детьми в отсутствие матери. Обидчика же она могла сурово наказать.
Давным-давно это было. В одном стойбище жила женщина, и был у нее маленький сын.
Как-то раз разожгла она в своем чуме очаг, взяла сына на руки и села с ним греться у огня. Вдруг вылетела из очага искра и обожгла ребенка. Тот заплакал, а мать стала ругать огонь: «Что ты наделал? Я о тебе забочусь, кормлю тебя дровами, а ты моего сыночка обжег! Так не жить тебе больше!» Положила она ребенка в люльку, схватила топор и стала огонь рубить, а потом плеснула в очаг воды из котла.
Зашипел огонь и погас. Стало в чуме темно и холодно. Опомнилась женщина. Пошла к соседям попросить огонька, чтобы снова разжечь свой очаг. Но только переступила она порог соседского чума, огонь в их очаге тоже погас. Побежала женщина в другой чум, потом в третий, но везде при ее приближении огонь гас сам собой. И вот не осталось во всем стойбище ни одной искорки.
В последнем чуме, куда заглянула женщина, жила ее бабушка. Мудрая старуха сразу поняла, отчего случилась беда, и сердито сказала внучке: «Ты, верно, чем-нибудь обидела огонь!»
Женщина заплакала и рассказала все как было. Нахмурилась старуха и промолвила: «Ты совершила большой грех. И тебе придется принести тяжкую жертву!»
Вернулись они вместе в чум женщины. Холоднее в нем, чем на улице. Ребенок плачет в люльке, а посреди погасшего очага сидит маленькая старушка – хозяйка огня.
Низко поклонилась ей бабушка, стала просить не гневаться, вернуть стойбищу огонь. Говорит хозяйка огня: «Эта женщина мое тело топором рубила, мои глаза холодной водой заливала. Пусть же теперь она отдаст мне своего сына – и я зажгу новый огонь от огня его сердца!»
Заплакала несчастная мать. А бабушка ей говорит: «По твоей вине люди лишились огня. Как они будут жить? Ты должна отдать сына». Еще пуще заплакала женщина, но делать нечего. Вынула ребенка из люльки, протянула хозяйке огня. Та взяла его на руки и торжественно сказала: «Отныне пусть знают селькупы, что в их очагах горит огонь из сердца сына их рода. Пусть никогда не трогают они огонь железом, не заливают его водой и не говорят ему грубых слов». Прикоснулась хозяйка огня к дровам в очаге, вспыхнуло яркое пламя, и она исчезла в этом пламени вместе с ребенком.
В тот же миг по всему стойбищу загорелся огонь в очагах, неся людям свет и тепло.
Лесное божество Матчен нейд представлялось в образе красивой женщины с длинными волосами в нарядной белой одежде. Она ходила по лесу в сопровождении белки или вела на золотой
