Мифы Западной Сибири. От Оби и Алтайских гор до Старика-филина и Золотой бабы - Татьяна Владимировна Муравьева

Дождался журавль, когда Ульгень заснет, потихоньку подкрался к его очагу, взял из него горящий уголек и принес людям.

Так на земле появился огонь.

В другом мифе сказочная птица огня учит людей добывать его самостоятельно. Она говорит человеку: «Нет разве на березе гриба, нет разве в скале камня, нет разве у человека стали? Если, два камня взяв, друг о друга ударить, огонь будет!»[108] И человек по ее совету изготавливает первое огниво.

В шорской мифологии существуют мотивы гибели мира и его возрождения. Так, в одном из мифов рассказывается, что изначально земля представляла собой плоскую равнину. Но вдруг с неба упал огонь, от которого земля загорелась, а когда огонь угас, на ее поверхность выступила вода и затопила все кругом. Часть людей и животных спаслись на плотах. После того как вода сошла, увидели люди, что поверхность земли теперь изменилась и вместо равнины образовались горы.

К изначальным временам можно отнести очень выразительный и поэтичный мифологический рассказ, в котором отразилась память о появлении у шорцев домашнего скота. Ульгень посылает в Шорскую землю двух огромных быков. Тяжелый им выдался путь: пробирались они через непроходимую тайгу, вязкие болота, горные хребты. Преисполненные тоски по своей родной земле, покинутой ими по приказанию Ульгеня, быки жалобно причитали: «Любимый наш Алтай, золотые наши горы! ‹…› Вверху находящийся великий Кудай[109], из земли, где мы родились и выросли, зачем нас отправил? У подножья тайги быстрые реки текут. Хоть какая быстрая река, нам чужая река! Высокие синие горы с синим небом соединяются. Хоть какие высокие горы, для нас чужие горы! Вот мы плача идем!»

В тайге в это время промышлял охотник. Услышав треск деревьев, что ломали быки, он, «не боявшийся до сего времени, испугался», а увидев самих быков, подумал: «С какими огромными рогами звери в нашу землю вошли! Рога их огромные, глаза их кровавые, подобно огню сверкают! Из какой земли пришли такие звери?»

Н. П. Дыренкова, записавшая этот мифологический рассказ в 1920-х годах, в комментарии к тексту отмечает: «Удивление охотника при виде быков подтверждает рассказы стариков об отсутствии в старину скота у шорцев»[110].

Охотники у костра. Приготовление ужина. 1932 г.

ГАУК НСО «НГКМ»

Однако далее сюжет получает другое развитие. Песня быков, тоскующих по родной земле, «охотнику в сердце крепко запала», он долго ее слушал, потом сделал из кедра комыс[111] и «на комысе играя, ту песню стал петь. Он песню двух быков запомнил, придя домой, на том комысе играл и пел»[112].

Заканчивается рассказ тем, что охотник стал «великим сказочником», слушая которого «стоящие на небе звезды к земле приближались, стоящий на небе месяц к земле приникал, бушующий в тайге ветер затихал, звери и птицы из тайги приходили, старики плакали»[113].

Таким образом, этот миф рассказывает также о рождении музыки и искусства сказителя.

Боги и духи

Верховное божество в мифологии шорцев (а также алтайцев, тувинцев и некоторых других народов) – Ульгень, глава всех светлых небесных духов. Он обитает на самом верхнем, девятом, небе в золотом дворце, ниже его жилища располагаются солнце, луна и звезды. Ульгень – бог-творец и бог-громовержец. Он разъезжает по небу верхом на своем коне, погоняя его серебряной плетью. Стук конских копыт – это гром, а сверкание плети – молнии.

Брат Ульгеня Эрлик – владыка Нижнего мира, ему служат многочисленные злые духи айны.

Почитаемым женским божеством была Умай, иногда ее называют богиней, иногда – духом-хранителем. Она покровительствует роженицам и новорожденным, шорцы по обычаю кладут младенцу в колыбель ее изображение в качестве оберега. Однако у доброй Умай есть и другая ипостась – Кара Умай («Черная Умай»), которая насылает болезни и определяет, кто из детей должен умереть во младенчестве.

Как и другие народы, шорцы почитают многочисленных духов – хозяев определенных местностей, природных сил и объектов. Поскольку Шория – горная страна, наиболее важную роль в жизни шорцев играли Таг-ээзи – хозяева гор. У каждой горы есть свой Таг-ээзи, обитающий в ее недрах. Жилище хозяина горы в одной из мифологических сказок описывается так: «Внутренность той горы была подобна жилищу человека. На одной половине были развешаны звериные шкуры, во второй половине лежали большие сверкающие камни. Если же говорить о середине, то там стоял черный котел»[114].

Как и все духи, Таг-ээзи требуют соблюдения определенных правил. По наблюдению профессора А. И. Чудоякова, «до сих пор пожилые охотники утверждают, что Таг-ээзи не любит шумной компании, не терпит пьянства, сквернословия, драк, скандалов, причем не только на промысле, но и дома»[115].

От Таг-ээзи зависит удача на охоте, поэтому в начале промысла обязательно совершали обряд кропления абырткой – традиционным шорским напитком из ячменя. Охотники могли готовить абыртку непосредственно в тайге: из бересты делали сосуд, наливали в него воду (зимой растапливали снег), насыпали туда обжаренную ячменную муку, укутывали в кошму и ставили возле костра. К вечеру напиток, напоминающий квас, был готов. Однако, как утверждают знающие люди, «для кропления духам необходима именно неиспитая абыртка, чистая, не оскверненная прикосновением человека. Если кто-нибудь отведает этой абыртки, хозяева гор не станут ее пить»[116].

В быличках Таг-ээзи обычно представляется враждебным людям. Он может похитить душу человека, который в таком случае заболевает, сходит с ума или даже умирает. Чтобы избежать этого, не следует откликаться на зов горного духа, поскольку считалось, что, завладев голосом человека, дух завладевает и его душой. Нельзя также отдавать ему какие-либо вещи.

В одной из быличек рассказчик описывает случай, происшедший с ним самим. Однажды, охотясь в тайге, он набрел на россыпь камней с углублением посередине, из которого поднимался дым, и зачем-то насыпал туда снега. Но отойдя от этого места, охотник вдруг услышал за спиной голос: «Дай свою шапку или хоть рукавицы!» Он обернулся и увидел, что из отверстия высунулась человеческая рука. Охотник испугался и убежал.

Вскоре он тяжело заболел. К нему позвали шамана, тот начал камлать и в конце концов сумел вернуть его душу «из далекой тайги», после чего рассказчику стала ясна причина болезни: «В то время из Абаканской тайги один хозяин горы пришел к другому рассчитаться. Когда они вдвоем рассчитываясь сидели, я снегу туда бросил. Тот