Хрупкий побег - Кэтрин Коулс

Меня подташнивало, в животе закрутился знакомый тугой узел, а к щекам прилила горячая волна стыда. Но я задавила все это в себе. Я еще не сломалась. И сегодня не начну.

Вместо этого я протянула Роудс коробочку с кексом и добавила второй.

— Один для Энсона. От меня.

Роудс ухмыльнулась:

— Осторожно, а то еще подружитесь.

Я фыркнула. Ее парень был мрачнее тучи, но то, как он таял рядом с ней, было настоящим чудом.

— Не думаю, что это грозит. Он же общается только при помощи рычания и угрюмых взглядов.

Роудс расхохоталась:

— Ну вообще-то он стал получше с этим. Правда.

И это было правдой. Потому что она изменила его. Исцелила что-то внутри него. Вернула к жизни. А это — самый драгоценный дар.

Я вручила ей коробку как раз в тот момент, когда Саттон отдала Маре ее латте. Роудс кивнула мне:

— Спасибо, Тея. — Она помахала женщине рядом. — Рада была тебя увидеть, Мара. — Потом сделала шутливый поклон в сторону Саттон. — Благодарю, верховная королева всей выпечки!

Саттон рассмеялась:

— Обожаю ее.

— Я тоже, — отозвалась я, наблюдая, как Мара выходит вслед за Роудс.

Саттон повернулась ко мне:

— Значит, ты все-таки позволишь Шепу помочь?

— Подслушиваешь, да? — пробормотала я.

Саттон только усмехнулась:

— А как еще мне узнавать новости?

Я понимала, что она шутит, но все равно почувствовала укол вины. Она так много для меня сделала, а я… все, что я ей давала — это полуправда и замалчивание.

Улыбка тут же исчезла с ее лица.

— Эй, что случилось?

Я покачала головой:

— Ничего.

Саттон нахмурилась:

— Ты выглядишь так, будто тебя только что ранили. Это точно не «ничего».

Я сглотнула, пытаясь справиться с комом в горле:

— Просто… мне тяжело, когда кто-то оказывается у меня в доме.

Саттон прищурилась:

— А чтобы устранить протечку и все последствия, Шепу придется туда зайти.

Я кивнула. Это была не вся правда, но больше, чем я когда-либо ей рассказывала.

Саттон облокотилась на витрину:

— А ты знаешь, как Шеп начал помогать мне с ремонтом в этой пекарне?

Я покачала головой.

— Он проходил мимо и увидел, как я пытаюсь втащить скамейку в зал. Даже не остановился. Просто подошел и сказал: «Я с другой стороны возьму». — Саттон улыбнулась. — Когда мы затащили первую, он спросил, где остальные. Я была настолько в панике, что даже спорить не стала. А когда мы закончили, он попросил показать ему мои планы. Ну, я и показала.

Саттон хихикнула и покачала головой, вспоминая:

— Он не сказал, что я сошла с ума, раз взялась за это одна. Только произнес: «На некоторые этапы, возможно, пригодятся две пары рук. Я могу помочь по субботам в этом месяце. А когда балки доставят — мои ребята помогут их установить».

Потом она повернулась ко мне, и я увидела, как в ее глазах блестят слезы:

— Вот так просто. Он ничего не попросил взамен. Помогал каждую субботу целый месяц. И пару вечеров. Принес краскопульт, чтобы я в десять раз быстрее покрасила стены. Он хороший человек, Тея.

— Я знаю, — прошептала я, чувствуя, как горло снова сдавливает. — Но я когда-то тоже думала, что один человек хороший. А он оказался совсем не тем. Теперь я не могу никому доверять, как бы сильно мне этого ни хотелось.

Глаза Саттон сверкнули, и она резко протянула руку, схватила мою ладонь и сжала так сильно, что я перестала ее чувствовать.

— Я знаю, что это такое, Тея. Я знаю, как это — жить, думая, что все стабильно, а потом в один миг терять все.

Мое сердце бешено застучало, потому что в ее взгляде полыхал огонь — гнев, боль.

— Но мы не можем позволить одному плохому опыту испортить нам всю оставшуюся жизнь. Мы не можем дать злу победить. Не можем перестать жить. Если мы закроемся от мира, мы отгородимся не только от плохого… но и от всего хорошего.

У меня защипало глаза. Ее слова били точно в цель. Потому что я знала — она права. Я возвела стены и крепости. И да, внутри было безопасно. Но и одиноко.

Я мерила шагами передний двор. Взад-вперед, снова и снова. Чудо, что я еще не протоптала траншею в гравии своими ботинками.

За последние полтора часа я сделала все, что только могла придумать. После того как купила новые шины для велосипеда — влетела в остатки своих сбережений — я вернулась домой, устроила котят и поиграла с Лосем. Потом наполнила кормушки для колибри, но эти крошечные фокусники сегодня не вызвали у меня обычного восторга. Тогда я пошла в теплицу: полила растения, выполола сорняки. А после принялась за клумбы вокруг дома. Цветники теперь были в идеальном состоянии, но энергия продолжала бурлить во мне, и я не знала, куда ее деть.

Звук приближающегося двигателя заставил меня вскинуть голову. Дорога к дому шла сквозь деревья, и из-за листвы я не видела, кто подъезжает, пока не становилось совсем близко. Но по гравию я слышала все заранее.

Наконец из-за поворота показался серебристый пикап. Солнце отражалось в его металлике так, что машина казалась нереальной. Безупречно чистая и это при том, что я знала: Шеп регулярно ездит по пыльным проселкам. Сияющая и идеальная. Как и он сам.

Я опустила взгляд на себя. На мне были рабочие комбинезоны Carhartt, с грязью на коленях и разводами на животе. Майка под ними тоже давно видала лучшие дни. Я пыталась убедить себя, что такой неряшливый вид — к лучшему, но какая-то часть меня все равно жалела, что не надела те единственные приличные джинсы и хотя бы чистую футболку.

Хлопнула дверь, и я подняла голову. Шеп уже шагал ко мне. На нем были темные джинсы, идеально сидящие на бедрах и подчеркивающие мышцы ног. Белая футболка натягивалась на груди, обрисовывая сухую силу. На голове — бейсболка с надписью Colson Construction, скрывающая янтарные глаза, но я чувствовала их взгляд.

Я судорожно сглотнула, когда он остановился в нескольких шагах.

— Привет, — пискнула я.

— Привет, Колючка, — отозвался он хриплым голосом.

Я выдохнула, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце.

— Спасибо, что… что пришел снова.

— Без проблем. Вода все еще перекрыта?

Я кивнула.

Он нахмурился:

— Ты ночевала в другом месте?

Я покачала головой. Кажется, я совсем разучилась говорить. Хотя он стоял всего в нескольких шагах,