Гадюка - Джон Вердон
Он остановился у того же магазина, где в прошлую поездку брал бутылку воды, — выпить кофе и заправиться. Заполнив бак, позвонил Эдриен Лерман.
— Мистер Гурни? — её серьёзный, предупредительный тон напомнил ему, как тщательно она подыскивала хозяев для своих котят. На заднем плане, как подтверждение, тянулись жалобные «мяу». — Чем могу помочь?
— Хочу поделиться несколькими соображениями о смерти вашего отца.
Она промолчала.
— Вам удобно сейчас, или перезвонить позже?
— Сейчас лучше всего. Мне к ужину надо увидеться с подопечным из хосписа. Вы что-то обнаружили?
— Не столько находка, сколько предчувствие.
— Предчувствие насчёт его смерти?
— Насчёт того, как её объяснили.
Ему показалось, что она на миг даже перестала дышать.
— Судя по тому, что ваш отец говорил о своём плане, и месте, где позже нашли тело, естественно было предположить, что его убил Зико Слэйд. Это выглядело абсолютно логично. Но…
Эдриен перебила:
— Вы сказали это в прошедшем времени.
— Простите?
— Вы сказали, что считать Слэйда убийцей было абсолютно логично. Было. А теперь?
— Я говорю, что доказательства против него могут оказаться не столь прочными, как казалось.
— Но суд… доказательства… как он может быть невиновен?
— Бывает, следователи так зацикливаются на очевидном подозреваемом, что закрывают глаза на факты, ему противоречащие. Всё видят через призму того, что уже сочли истиной.
— Вы полагаете, так и вышло?
Мяуканье стало ближе, громче.
— Думаю, это возможно. Но мне нужна ваша помощь. Я хотел бы, чтобы вы допустили мысль: вашего отца убил кто-то другой, и что…
— А как же ДНК, топор…?
— Оставим это на потом. Сейчас мне важно, чтобы вы сосредоточились на отце — на его поведении в дни и недели до смерти, — на всём, что сможете вспомнить, даже на крошечных деталях. Справитесь?
Гурни полагался на её природную готовность помогать — качество, которое в ней доминировало.
— Я попробую, — сказала она. — Но вы просите о событиях годичной давности.
Один из котят явно подобрался вплотную. Он представил, как крошечная мордочка тянется к ней, настойчиво требуя внимания.
— Мы не спешим. В ближайшие дни, как появится минутка, восстановите в памяти ваши разговоры с отцом. Всё, что всплывёт. Что он говорил. Что делал.
Она глубоко вдохнула.
— Я постараюсь, — повторила она.
— И ещё одно. До суда вам когда-нибудь встречалось имя Салли Боунс?
— Насколько помню, нет. Думаю, такое странное имя я бы не забыла.
— Понял. Звоните в любое время — мысли, воспоминания, вопросы, что угодно. Я очень ценю вашу помощь.
Завершив разговор, он допил кофе, сжал бумажный стакан и запихнул его в импровизированный мусорный пакет под бардачком.
Он устал, проголодался, хотел скорей домой — но решил сперва набрать Симону Делореан. После трёх гудков включилась запись — голос одновременно пьяный и вызывающий:
— Я занята. Очень занята. Так что после «бип-бип» говори, что тебе нужно. О’кей? Просто по буквам. Будь яснее. Пока.
Гурни начал оставлять сообщение, но, стоило произнести: «Зико», включился живой голос — резче и трезвее:
— Это ещё кто, чёрт побери?
Гурни представился, пояснил: хочет понять характер Зико.
— Информация? Тебе нужна информация об этом сукином сыне?
— Мы пытаемся составить его психологический портрет, готовим апелляцию. Надеялись, вы…
— Апелляцию? Он обжалует приговор? То есть ты хочешь, скажем, добиваться его отмены?
— В этом наша цель.
— Но он виновен.
— Это мы и пересматриваем.
— Ты что, адвокат?
— Следователь. Его адвокат — Маркус Торн.
— Я знаю, кто его, адвокат. И правда веришь, что у вас есть шанс вытащить этого ублюдка? — в голосе смешались ярость и недоверие.
— Зависит от обстоятельств. Мы пытаемся получить о нём максимально цельное представление.
Повисла пауза, из которой Гурни понял: она прикидывает варианты.
— Где ты? — спросила она.
Он начал описывать, но она снова оборвала:
— Мне, вообще-то, плевать, где ты. У тебя есть мой адрес?
— Нет.
— Округ Датчесс знаешь?
— Да.
— Райнбек знаешь?
— Да.
— Отлично. Херон Понд Роуд, 42. Сможешь быть в восемь вечера?
Гурни на ходу прикинул:
— Смогу.
— И ты хочешь правду о Зико? Всю правду?
— Мы хотим знать о нём как можно больше. Он производит впечатление обаятельного, но доказательства в суде…
— Доказательства в суде доказали, что он чёртов убийца с топором! Но это, милый, лишь верхушка айсберга Зико. Будь здесь к восьми.
25.
Перед выездом в Райнбек он оставил Мадлен короткое голосовое сообщение — только что вернётся позже, чем планировал. Причины объяснять не хотелось.
Спустя три часа, когда он пересёк Гудзон по мосту Кингстон, поднялся ветер, и по воде заскользили серебряные блики полной луны.
Навигатор повёл его через благополучный Райнбек и дальше — по холмистой сельской местности. Последняя подсказка GPS указала на поместье Слэйда: частная дорога. В отличие от множества безупречно отреставрированных домов XVIII–XIX веков в округе, строение в конце пути оказалось современным — стекло, острые углы, два этажа. Свет лился из окна на втором. Всё остальное — дом, гравий перед ним и шаровидные кусты самшита вокруг — купалось в лунном сиянии.
Он вышел из машины. На дальнем краю просторной лужайки тянулись конюшни — Маркус Торн называл это место конной фермой Слэйда. За конюшнями темнел стеклянный объём — похоже, теплица.
Он поднялся по широким бетонным ступеням к входной двери — глянцево-чёрной плите с едва заметной камерой на уровне глаз — и постучал. Потом — сильнее. Уже потянулся к телефону, чтобы позвонить Симоне, как дверь распахнулась: на пороге — полуобнажённый, мускулистый подросток с растрёпанными волосами и безуминкой в глазах. На лице и груди блестел пот, на одной ноздре — след белого порошка.
— Ты кто, чёрт возьми, такой?
— Дэвид Гурни. Пришёл к Симоне Делореан.
— Да? — он таращился на Гурни, будто пытался решить уравнение.
— Может, скажешь ей, что я здесь?
— Кто ты, чёрт возьми?
— Я же сказал: Дэвид Гурни.
Ещё один долгий пустой взгляд — и дверь захлопнулась.
Встреча вырисовывалась сложнее, чем ожидалось. В порядке предосторожности Гурни вернулся к машине, пристегнул к лодыжке кобуру с «Береттой», снова подошёл к двери — как раз в момент, когда она отворилась.
Женщина в мягком свете
