Время тьмы - Майкл Коннелли

И снова, однако, ей пришлось спросить себя, почему она продолжала возвращаться к Реджинальду. Предположительно, у него было алиби. И не было никакой известной связи между Синди или Реджинальдом Карпентером и двумя другими жертвами Полуночников.

— Реджинальд случайно не говорил, где он был на Новый год? — спросила она.

— Он сказал, что только что вернулся с игры в гольф в пустыне, когда ты позвонила ему, — ответила Карпентер. — Он не сказал точно, где это было, а я не спрашивала. Это было последнее, что меня волновало. Почему ты об этом спрашиваешь?

— Он просто казался озабоченным, когда я ему звонила.

— Пожалуйста, перестань ему звонить.

— Я уже это сделала.

Палм-Спрингс квалифицировался как пустыня. Как бы сильно Бэллард ни недолюбливала Реджинальда Карпентера, казалось маловероятным, что он был причастен к нападениям полуночников. Она решила забыть о бывшем муже и продолжить поиски связи между тремя жертвами.

— Какую часть анкеты ты заполнила? — спросила она.

— Я почти закончила, — сказала Карпентер. — Вот она.

Она взяла сложенную пачку бумаг с приставного столика и попыталась толкнуть ее через кофейный столик Бэллард. Она сильно промахнулась, и пачка оказалась на другом конце дивана.

— Упс, извини, — сказала Карпентер. Бэллард встала и собрала бумаги.

— Там календарь датируется шестьюдесятью днями, — сказала Сидни.

— Я едва могу вспомнить, где я была неделю назад. Так что это определенно неполно. Но я справилась с остальным.

— Спасибо, — поблагодарила Бэллард. — Я знаю, что для тебя прямо сейчас это было головной болью, но это действительно ценно для расследования.

Она пролистала страницы и прочитала некоторые ответы Карпентер в разделе "Календарь".

К ним относились рестораны и магазины. Неделя перед Рождеством и сам день были отмечены как "Ла-Хойя".

— Ла-Хойя? — спросила Бэллард.

— Мои родители живут там, — ответила Карпентер. — Я всегда езжу туда на Рождество.

Бэллард закончила просмотр.

— Ты целый месяц не заправляла машину? — спросила она. — А как насчет заправки, чтобы поехать в Ла-Хойю?

— Я не знала, что тебе нужны такие вещи, — сказала Карпентер.

— Нам нужно все, Синди. Все, что ты сможешь вспомнить.

— Я заправляюсь в "Шелл" на Франклин и Гауэр. Это по дороге на работу.

— Видишь, это именно то, чего мы хотим. Местонахождение твоих рутинных действий. Когда ты в последний раз заправлялась?

— На обратном пути от родителей на следующий день после Рождества.

Где-то в округе Ориндж, недалеко от Файв.

— Хорошо, я не думаю, что нас это волнует, поскольку это единичный случай. Как насчет споров? Кто-нибудь на работе или где-либо еще?

— Не совсем. Я имею в виду, клиенты постоянно жалуются — мы просто наливаем им еще кофе, и все.

— Значит, никогда ничего не выходило из-под контроля? Особенно в последнее время?

— Я не могу вспомнить.

— У тебя здесь есть запись о массажном кабинете "Енви" - это тот, что на Хиллхерсте?

— Да, мои сотрудники вручили мне подарочный сертификат на Рождество, и я воспользовалась им однажды, когда ушла с работы пораньше. Ничего не произошло.

— Массажист — мужчина или женщина?

— Женщина.

— Хорошо. Вероятно, у меня появятся еще вопросы после того, как я просмотрю это.

Чего она не сказала, так это того, что у нее могут возникнуть вопросы после того, как она сопоставит ответы Карпентер с ответами двух других жертв.

— Итак, ты что-нибудь узнала о парнях, занимающихся уличным освещением? — спросила Синди.

— Нет, пока нет, — ответила Бэллард.

— Ты думаешь, это были они?

— Это могло быть так. Анкета важна, потому что нам нужно выяснить, где твои пути пересеклись с твоими нападавшими. Мы хотим попытаться понять, кто и почему выбрал тебя в качестве мишени.

Карпентер хлопнула рукой по бедру, как будто была сыта по горло.

— Почему это моя вина? — сердито спросила она. — Почему это из-за того, что я сделала?

— Я этого не говорила, — быстро сказала Бэллард. — Я вообще этого не говорила.

Бэллард почувствовала, как завибрировал ее телефон. Она посмотрела на экран и увидела, что это внутренняя линия на участке Голливуд. Это был начальник смены, и она поняла, что оставила ровер на зарядке в своей городской машине. Она убрала телефон, не ответив на звонок.

— Но похоже на то, — сказала Карпентер.

— Тогда мне жаль, — ответила Бэллард. — Итак, позволь мне прояснить. Ты не сделала ничего, чтобы заслужить или привлечь это. В том, что с тобой случилось, никоим образом нет твоей вины. Мы говорим здесь о нападавших. Я пытаюсь узнать, где и при каких обстоятельствах эти больные, извращенные личности решили выбрать тебя. Вот и все, и я не хочу, чтобы ты думала, что я смотрю на это как-то иначе.

Карпентер снова отвернулась. Она что-то пробормотала.

— Хорошо, — произнесла она.

— Я знаю, что иногда расследование — это просто постоянное напоминание о том, через что тебе пришлось пройти, — сказала Бэллард.

— Но это необходимое зло, потому что мы хотим поймать этих засранцев и посадить их за решетку.

— Я знаю. И мне жаль, что я веду себя как стерва.

— Это не так, Синди. И тебе не за что извиняться. Вообще. Бэллард встала и сложила анкету Лэмбкина пополам.

— Ты уходишь? — спросила Карпентер.

После того, как Карпентер отворачивалась от нее и неоднократно раздраженно отвечала на ее вопросы, теперь она казалась расстроенной, что Бэллард уходит.

— Похоже, у меня еще один вызов, — сказала Бэллард. — Мне нужно идти. Но я могу зайти позже, если ты захочешь.

— Хорошо.

— Ты завтра работаешь?

— Нет, у меня выходной.

— Хорошо, я свяжусь с тобой, если мне будет о чем сообщить.

Бэллард вышла из дома и направилась к своей машине, проверяя на телефоне, нет ли сообщения из дежурной части. Его не было. Когда она добралась до своей машины, она оглянулась на уличный фонарь на переднем углу участка Синди Карпентер.

Он все еще не работал.

19

Прежде чем она добралась до своего служебного автомобиля, телефон Бэллард снова зазвонил.

На этот раз звонил ее командир-детектив. Это означало, что начальник смены разбудил Робинсон-Рейнольдса дома, чтобы пожаловаться, что она не отвечает на звонки по радио или сотовому.

— Л-Т, — сказала она. — Я собираюсь связаться с начальником смены.

— Какого черта, Бэллард? — спросил Робинсон-Рейнольдс.

— Я была со своей жертвой изнасилования. Она была очень эмоциональна, и это было неподходящее время для ответа на