На Харроу-Хилл - Джон Вердон

Он поймал себя на мысли, что тревога подогрета отголосками разговоров о ведьмовстве, сатанизме и кровавых посланиях на стенах домов двух жертв.

Навигатор велел свернуть с гравия на ухабистую грунтовку, и ещё через полтора километра путь упёрся в высокий чёрный железный забор. Каждый вертикальный прут венчал чёрный наконечник в форме туза пик. За воротами каменная дорожка пробивалась сквозь одичавшую траву к серому трёхэтажному викторианскому готическому дому.

Гурни заглушил мотор. Стая ворон взметнулась с травы и уселась на верхушки сосен.

Движение у ворот. В проёме появилась бледная женщина в чёрном шёлковом одеянии. Прямые чёрные волосы, фиалковые глаза, чёрная помада, три серебряных пирсинга в нижней губе. На серебряной цепочке — отполированная чёрная камея с рогатым богом колдовства. Ногти — лакированно-чёрные. Босые ступни — того же призрачного оттенка, что и лицо. Ткань тонко обрисовывала силуэт — казалось, под ней ничего нет.

Гурни завёл машину и чуть отъехал от забора — увеличить дистанцию, прежде чем выйти.

Она смотрела, приоткрыв губы — выражение обещало то ли тайное знание, то ли сексуальную фантазию, то ли жареные мозги.

— Привет, Селена, — мягко сказал он.

В её глазах что-то мелькнуло, но она промолчала.

— Я видел, как Билли вернулся к жизни.

Она провела кончиком языка по губам — розовый, чужой в этой гамме чёрного, белого и серебра. Казалось, она заговорит, но — тишина.

— Я видел, как он поднялся из гроба. Взял пару ножей и ушёл в ночь. Он определённо жив.

Глаза расширились:

— Билли — ива, а ивы любят воду, а вода — это жизнь, а жизнь — это любовь.

— А любовь — это всё, что есть, — подхватил Гурни её тон.

— Мой Тёмный Ангел восстал из мёртвых, — произнесла она, будто для себя.

— Должно быть тяжело — не знать, где он.

— Он мой Тёмный Ангел, восставший из мёртвых, — повторила она уже с неожиданной настойчивостью, и глаза наполнились слезами.

Слёзы сказали больше любых слов. Помолчав, он достал копию текста, аккуратно оторвал чистый край, вписал имя и номер и протянул ей:

— Если захочешь поговорить о Билли — позвони.

Сначала она не ответила.

Потом — сказала.

31.

Вернувшись в участок, Гурни спросил дежурного сержанта о свободной комнате. Пора было заняться тем, что он терпеть не мог, — бумажной волокитой: обновить протоколы происшествий, показания, сводки хода дела. Делать заметки в блокноте и телефоне — легко. Переносить в официальные формы — мука.

Сержант указал на маленький кабинет в конце коридора. Он уже шёл туда, когда Морган его перехватил и кивком позвал к себе.

— Как прошёл разговор с Асперном? Как отреагировал на сообщение от Тейта?

— Сказал, что видел, подумал, что это не по адресу, времени тратить не стал. Довольно безупречная позиция. Оспорить нечем.

— Ясно. А Селена Карсен?

— Кажется, она не знает о местонахождении Тейта и не видела его. Ведьмовство — похоже на роль, которую она когда-то примерила и к которой привыкла. Способ держать людей на расстоянии, ощущать контроль, причастность к чему-то не реальному. Или хотя бы создавать такое впечатление. В итоге — растерянная девушка, тянущаяся к плохим парням.

Морган разочарованно поморщился, плюхнулся на диван, потёр лоб:

— Чёртов тупик за тупиком. Парень, которого объявили мёртвым, убивает троих, поднимает медийную бурю, смывает образ Ларчфилда в унитаз, оставляет нам вонючую кашу — и исчезает. А этим вечером Гант закатывает своё «палаточное откровение» — обещает толпе настоящий хоррор.

Он закрыл глаза — то ли чтобы легче думать, то ли чтобы вовсе не думать. Когда снова открыл, посмотрел на Гурни умоляюще:

— Мы должны найти этого сукиного сына и положить конец безумию!

Гурни проигнорировал всплеск очевидного.

— Есть что-нибудь стоящее от юриста по наследству Ангуса?

— Ничего неожиданного. Основной капитал — около ста пятидесяти миллионов — делится примерно поровну между Лориндой, Хильдой и колледжем Рассела. Плюс по полмиллиона — Хелен Стоун и Обществу охраны природы на Виллидж-сквер. Монтелл делает точную оценку недвижимости, но уверен, что цифра в сто пятьдесят подтвердится, плюс-минус десять процентов. И в завещании нет ничего, что приносило бы выгоду Билли Тейту — так что, чем бы он ни руководствовался, не деньгами. По крайней мере, не деньгами из завещания Ангуса.

— Что-то слышно от Брэда насчёт камер на Приозёрном шоссе?

— Уже обошёл домовладельцев, забрал файлы за указанный тобой период. Подтянул пару патрульных для просмотра, в течение часа будет отчёт.

— Отлично. Я пока в конце коридора обновлю материалы по Расселу, Кейн и Мейсон.

Через тридцать пять минут, когда Гурни заносил в систему краткие итоги беседы с Селеной Карсен, позвонил Морган: Словак приехал с видеоматериалами.

Он закончил запись и направился в кабинет шефа, где уже застал обоих у стола для совещаний. Морган кивнул Словаку, предлагая начинать.

— Нам удалось получить записи с четырёх камер, перекрывающих Приозёрное шоссе, — доложил тот. — Мы просмотрели период с половины пятого вчера до полудня сегодня. Факт первый — оранжевого джипа нет. Факт второй — водителя, похожего на Билли Тейта, нет. Факт третий — ни одна из машин не могла остановиться у коттеджа Мэри Кейн.

Гурни усмехнулся: возможно, Словак был сообразительнее, чем казался.

Морган нахмурился:

— Откуда, чёрт возьми, ты знаешь, что никто не останавливался?

Словак приготовился разъяснить:

— Потому что одна камера стоит примерно в километре к востоку от коттеджа, другая — в километре к западу. Аналитика считает скорость объектов в кадре. Каждая машина, прошедшая мимо первой, прибывала ко второй в ожидаемое время — исходя из скорости. Если бы кто-то остановился после первой камеры, прибыл бы ко второй заметно позже.

Морган сдвинул брови ещё сильнее:

— То есть ты хочешь сказать: Тейт, или тот, кто накарябал это чёртово послание, пришёл пешком через лес?

— Или вдоль берега озера, а потом через территорию усадьбы за коттеджем, — уточнил Словак.

Морган повернулся к Гурни:

— Согласен, что он пришёл пешком?

— Возможно. Но возможно и другое: он приехал на джипе не по Приозёрному шоссе. Мог выехать с Харроу-Хилл и оказаться прямо напротив коттеджа, у перекрёстка.

По лицу Словака было видно — эту «очевидность» он уже отмёл:

— Там вообще никто не живёт, кроме Лоринды Рассел и мэра Асперна.

— Верно, — кивнул Гурни. — Но Грег Мейсон