Униженная невеста дракона или Хозяйка зимнего поместья - Полина Никитина

– Запри её где-нибудь, где нет окон, до завтрашнего дня. И проследи, чтобы никто ничего не услышал.

- Ненавижу, - шиплю сквозь зубы, но он уже уходит, оставляя наедине с тем, от взгляда которого меня теперь трясёт.

Как только дверь закрывается, Альфред издевательской заботой поглаживает меня по голове, пропуская спутанные пряди сквозь пальцы. Морщусь от боли всякий раз, когда он натягивает волосы, сбившиеся в маленькие узелки.

– Ну-ну, не стоит так бояться, – его голос звучит почти нежно, отчего мурашки ползут по коже. – Скоро ты станешь моей женой, и я буду о тебе заботиться. А ты мне расскажешь всё-всё о своём мире. Какая у вас магия? Какое оружие?

– Что за бред? – хрипло спрашиваю я, пытаясь сбросить его руку и изображая недоумение. – С чего ты взял, что я...

Слова застревают в горле. Не могу произнести это вслух. Понимаю, что признание сделает кошмар реальностью.

– Откуда я узнал, что ты не из нашего мира? – Альфред заканчивает за меня, и от его слов внутри всё окончательно обрывается. – О, это было не так уж сложно. Прислужнику лорда Вэйна следовало действовать осторожнее.

Оставив многострадальные волосы в покое, он отходит на шаг, явно наслаждаясь эффектом своих слов.

– Парень не раз выносил из городской библиотеки и архива записи. Я увидел его, нагруженного папками и книгами, и, естественно, заинтересовался. Подкупил работника библиотеки, – он пожимает плечами, словно речь о покупке булочки на ярмарке, – и узнал, что лорд Вэйн искал любые упоминания о перемещении между мирами. Сложить два и два было несложно, я же бывший преподаватель.

Мерзавец внимательно наблюдает за моей реакцией, и я понимаю, что каждая микроэмоция на лице подтверждает его догадку.

– А теперь, судя по твоему виду, я убедился окончательно.

Стискиваю зубы и молчу. Что бы я ни сказала, это лишь ухудшит моё положение.

Альфред резко наклоняется, обхватывает меня за талию и одним движением перекидывает через плечо. От неожиданности я вскрикиваю, пытаюсь брыкаться, но магические путы стреноживают меня, как ретивую кобылу.

– Не дёргайся, если не хочешь, чтобы я оставил тебя на ночь связанной, – бросает он, не без труда шагая по лестнице.

Вишу вниз головой, и кровь приливает к лицу. Мы поднимаемся всё выше, пока не оказываемся в какой-то комнатушке на чердаке. Альфред сбрасывает меня на старый матрас, отчего в воздух поднимается облачко пыли, и я надрывно кашляю.

Сквозь слезящиеся глаза пытаюсь оглядеться по сторонам: комната маленькая, тёмная, без окон. Единственный свет - от тусклой лампы на пятачке за дверью. Голые стены, пол покрыт слоем пыли, кроме матраса, на котором я сижу, никакой мебели.

– Посиди здесь до завтра, а как только Её Высочество пришлёт нам радостную весть, мы направимся сразу в храм.

Щелчок замка отдаётся зловещим эхом в маленькой комнатушке. Придвигаюсь на самый край матраса, не желая барахтаться в пыли, и вслушиваюсь в постепенно затихающие шаги.

Тусклый свет лампы из коридора, проникающий через щель под дверью, единственное, что хоть как-то разбавляет чернильную темноту. Обхватываю ладонями плечи, пытаясь унять дрожь, но защитный панцирь храбрости трескается, рассыпаясь на множество осколков.

Слёзы, которые я так отчаянно сдерживала, теперь свободно текут по щекам. Плечи вздрагивают от бесконечных, беззвучных рыданий.

– Какая же я дура, – шепчу в пустоту. — Надо было слушать Кошку... и Жерара... и даже Эридана. Решила, что самая умная, самая ловкая, – горько усмехаюсь сквозь слёзы. – И что теперь?

Кончики пальцев скользят вниз, оказываясь на запястье, где осталась метка истинности, и неожиданно для себя понимаю, что я скучаю.

Скучаю по вредному, вертлявому дракончику, который отчаянно пытался примирить нас с Эриданом. И даже по самому лорду Вэйну.

– Эридан, – шёпотом зову его, а умом понимаю, что он меня не слышит. Ладонь машинально гладит метку, как единственную ниточку связи с Истинным, — пожалуйста, спаси меня. Я больше не буду на тебя ругаться и спорить с тобой.

Горячие слёзы стекают по щекам, оставляя солёные дорожки, и я неловко пытаюсь стереть их рукавом платья.

– Ты, конечно, жуткий сноб, и я не всегда понимаю тебя, но ты никогда не хитрил. Ты всегда говорил так, как есть, – мой шёпот растворяется в тишине чердака. – Даже когда это было жестоко или неприятно. Ты не причинил мне вреда, не гнал на улицу, заботился как мог и спас мне жизнь.

Прислоняюсь затылком к стене и подтягиваю колени к груди, обхватывая их руками. Усталость наваливается тяжёлым покрывалом. Глаза закрываются сами собой, и я соскальзываю в сон.

Мне снится зимняя ночь. Бреду вдоль дороги, утопая по щиколотку в снегу и поскальзываясь. Вокруг стоит пронизывающий мороз, что забирается под одежду и заставляет меня дрожать. Холод проникает до костей. Жуткий, неестественный.

Куда иду?

Зачем?

В немом отчаянии поднимаю голову к ночному небу и замираю. Там, среди россыпи звёзд, я вижу силуэт дракона. Зверь движется рывками в сторону Милфорда, и невооружённым глазом заметно, что каждый взмах крыльев даётся ему с трудом.

Внезапно дракон теряет высоту. Огромное тело падает, оставляя за собой тёмный след на фоне звёздного неба. Не раздумывая ни секунды, я бегу в ту сторону, где он должен приземлиться.

Снег скрипит под ногами, дыхание вырывается облачками пара, сердце колотится как ненормальное. Наконец, я вижу огромную тёмную фигуру, распластавшуюся на снегу.

​​​‌​Но когда подбегаю ближе, на месте дракона лежит человек.

Эридан.

Кожа неестественно бледная, с синеватым оттенком, как у мертвеца. По лбу стекают капельки пота, мгновенно кристаллизующиеся на морозе.

Муж не видит меня и не чувствует моё присутствие. Затуманенный взгляд устремлён в небо.

Губы беззвучно шевелятся, как будто он произносит заклинание.

Или прощается.

Опускаюсь рядом с ним на колени, протягиваю руку, чтобы коснуться его лица, но в этот момент от его тела отделяется призрачная фигура. Сначала неясная, размытая, она постепенно обретает очертания дракона. Зверь, сотканный из света, поднимает голову к небу и издаёт неистовый рёв, от которого дрожит земля.

Резко просыпаюсь, задыхаясь, будто это я только что кричала. Рука горит, как от прикосновения к раскалённому железу.

Закусив губу от боли, я ползу на четвереньках к двери, поближе к свету. Задираю рукав и не верю своим глазам!

Дракон вернулся на запястье!

‌‌Глава 67

Глазам своим не верю!