Пятая Французская Республика - Nicholas Atkin
Несомненно, ислам, этот традиционный жупел христианской Европы, стал еще одной причиной недовольства африканских иммигрантов. В настоящее время ислам является второй религией во Франции, насчитывающей 5 миллионов приверженцев, подавляющее большинство которых - мусульмане-сунниты. В 1994 году на вопрос об их вере 42 процента опрошенных заявили, что они бдительны в своей практике, 36 процентов сказали, что они верующие, а 16 процентов, причем среди молодежи эта доля выше, признались, что они не имеют веры. Возможно, именно способность ислама удерживать свою паству, в отличие от католицизма, в котором с 1960-х годов наблюдается неуклонная убыль верующих, и стала причиной недовольства, однако в дело вступили и другие причины. Наследие алжирской войны и присутствие pieds noirs в таких районах, как Марсель и Тулон, затрудняет принятие мусульман; не стоит забывать, что в колониальном Алжире отказ от ислама был одним из верных способов ассимиляции французской культуры. Не помог и рост исламского фундаментализма. Иранская революция 1979 года, основание ИФС в Алжире десять лет спустя, война в Персидском заливе в 1991 году и череда террористических актов в Париже в 1980-90-е годы (например, попытка угнать самолет в аэропорту Марселя в 1994 году и врезаться в Эйфелеву башню, что стало холодным предвестием 11 сентября) убедили многих, что мусульманская вера - это система ценностей, полностью противоречащая французской культуре.
Несмотря на эти опасения, Миттеран говорил о "праве на различия", признании мультикультурного плюрализма и признании того, что его правительство стремится к интеграции, а не к ассимиляции. С этой целью социалисты приняли ряд законопроектов, предоставляющих иммигрантам свободы, например, право создавать клубы и благотворительные организации по этническому признаку, а также право иммигрантов преподавать язык своего коренного народа в собственных школах.50 Однако инициативы правительства с начала 1980-х годов не отличались последовательностью. И левые, и правые боялись показаться мягкими перед лицом иммиграции, и те, и другие были обеспокоены ростом числа иммигрантов, и те, и другие были напуганы ростом экстремистского Национального фронта. Отчасти именно для того, чтобы компенсировать рост крайне правых, Ширак, придя к власти в 1986 году, возобновил политику Жискара, предлагавшего иммигрантам финансовые стимулы для возвращения на родину. Безусловно, при новой администрации Франция стала менее гостеприимной. Министр внутренних дел Шарль Паскуа, сам корсиканец по происхождению, быстро ужесточил ограничения на въезд иностранцев, а в дальнейшем предполагал лишить детей, рожденных от родителей-иммигрантов, права на получение французского гражданства. Это последнее предложение провалилось благодаря противодействию левоцентристских депутатов, демонстрациям, организованным протестной группой SOS Racisme, и препятствиям со стороны самого Миттерана.
Вернувшись к власти в 1988 году, Миттеран и социалисты должны были рассмотреть рекомендации правительственной комиссии Лонга, созданной двумя годами ранее, которая предложила ужесточить правила, по которым иммигранты становились французами. Гнев Паскуа и его последователей по поводу того, что социалисты не смогли выполнить эти рекомендации, вскоре был омрачен так называемым "делом о платках" 1989 года, когда директор школы в Креиле (Париж), ссылаясь на светские законы, запрещающие показную демонстрацию религиозных символов в общественных зданиях, запретил трио мусульманских девочек носить фуляр, или головной платок51.
Когда другие учебные заведения последовали этому примеру, Жоспен призвал к терпимости, и девочек приняли обратно, хотя министр образования добавил, что не видит причин для открытого попирания французской модели. Подобные настроения нашли отклик и среди левых, которые также считали, что головной платок унижает женщин, подчеркивая их более низкий статус по сравнению с мужчинами. Именно правые, до этого яростно критиковавшие светские основы французского образования, вновь подняли этот вопрос, тем самым вызвав подозрения в том, что внедрение лаицистского законодательства было обусловлено расовыми мотивами. Вскоре после возвращения правых к власти в 1993 году около 80 девочек были исключены из школы за ношение фуляра. Это вызвало постановление Государственного совета, в котором говорилось, что учителя должны доказать, что шарф носится провокационно, как религиозный символ. Это могло бы успокоить ситуацию, но не предотвратило новых исключений: в ноябре 1994 года были исключены 24 девочки из средних школ в Майнт-ла-Жуале и Лилле; в начале следующего года новые исключения произошли в колледже Ксавье-Бишат в Натуа. В конце концов, в июле 1995 года очередное заявление Государственного совета постановило, что ношение головного платка само по себе не является "показным". Студенты могли быть отчислены только в том случае, если они совмещали ношение платка с провокационным поведением. Но это не положило конец этому вопросу. В 2004 году правое правительство Раффарина на волне событий 11 сентября и второй войны в Ираке пересмотрело и еще больше ужесточило законодательство. И это несмотря на то, что большинство девушек, так сказать, опустили голову, отказавшись от фуляра в классе.
За делом о платках быстро последовали дальнейшие репрессии против иммигрантов, легальных или нет: реализация предложений Лонга, начало выборочных полицейских проверок для выявления нелегалов и отмена прав на убежище. Пока полиция прочесывала иммигрантские районы Парижа, в августе 1996 года более 300 африканцев собрались в церкви Сен-Бернар в самом центре столицы. Опасаясь депортации, если их документы не будут урегулированы, они объявили голодовку и завоевали симпатии многих, включая архиепископа Парижа. В ответ на это правительство приказало полиции войти в церковь с дубинками наготове, что вызвало неприятные воспоминания об оккупации, когда полиция участвовала в облавах на евреев. Последующая неспособность доказать вину этих просителей убежища сделала это дело еще более грязным, и появилась надежда, что социалисты, переизбранные в 1997 году, отменят закон Паскуа. Однако новое правительство не предприняло решительных действий. Несмотря на амнистию 150 000 нелегальных иммигрантов и отмену печально известного закона Дебре от 1997 года, согласно которому каждый, кто поселил у себя иностранцев, должен был предупредить власти, правительство опасалось общественного мнения. Поэтому
