Пятая Французская Республика - Nicholas Atkin

Премьерство Мендеса-Франса - это, по крайней мере, напоминание о том, что история Республики не является полностью негативной. Родившись на фоне эйфории после освобождения 1944 года, Республика обещала новый рассвет. По словам экономического планировщика и сторонника европейской интеграции Жана Монне, "Франция фактически стала новой страной, полной свежих сил".21 Многие из них были воплощены в "Социальной и

Экономическая программа Сопротивления". Обещая "создание истинной экономической и социальной демократии, подразумевающей изгнание великих экономических и финансовых феодалов", она привела к национализации угольных месторождений, поглощению государством газовых и электрических компаний, государственной собственности на основные банки, расширению системы социального обеспечения и ограничению участия рабочих в управлении фабриками. По мнению некоторых сопротивленцев, неспособность реализовать этот широкомасштабный проект обновления в полном объеме серьезно ослабила Четвертую. Возможно, это и так, но нельзя отрицать, что государство - посредством субсидий, регулирования, протекционизма и национальной собственности - вмешивалось в управление экономикой в беспрецедентных масштабах и на уровне, который сегодня сочли бы неприемлемым даже социалисты. Исключительно важно, что эта политика способствовала так называемому trente glorieuses, продолжительному периоду впечатляющего экономического роста, когда Франция, казалось, вырвалась из сонного сельского мира, столь выразительно изображенного в романе Марселя Паньоля "Жан де Флоретт", Габриэля Шевалье "Клошмерль" и Андре Шансона "Люди пути", и вступила в новую эпоху модернизации. Экономическое планирование, потребительство, демографический бум, урбанизация, революция в области коммуникаций, увеличение числа технократов, которых часто готовили в Национальной школе администрации (ENA), - таковы были черты новой Франции. Основанная указом от 9 октября 1945 года, эта элитарная школа должна была формировать бюрократов будущего, которые будут следить за соблюдением интересов Франции как внутри страны, так и за рубежом22.

Неравенство и изменения в обществе, вызванные trente glorieuses, будут рассмотрены в третьей главе, а здесь следует упомянуть Пьера Пужада, доселе неизвестного канцеляриста из Сен-Сер-ин-Лот, который флиртовал с различными правыми группами, прежде чем покинуть Дорио и Петэна ради де Голля и службы в RAF.23 В 1953 году, возмущенный тем, что такие лавочники, как он, должны были собирать налог на добавленную стоимость (НДС) и отчитываться перед приезжими налоговыми инспекторами, он создал Союз защиты коммерсантов и ремесленников (UDCA), союз фермеров, ремесленников, мелких виноторговцев и лавочников. В 1955 году этот союз, насчитывавший около 200 000 членов, был преобразован в политическую партию, Французский союз братства (UFF), целью которой было нечто большее, чем антифискальное движение; вместо этого она выступала за защиту малого человека от масштабных замыслов государства, за сохранение старого мира, в котором доминировал малый бизнес, и за поддержание империи, покрывшей Францию славой. Хотя на выборах 1956 года партия неожиданно получила 53 места, успех оказался мимолетным. Историк

Анни Колловальд показала, как в Палате депутатов пужадисты, среди которых были ремесленники и крестьяне, легко перехитрили своих более искушенных коллег; сам Пужад не мог поддерживать дисциплину среди своих сторонников, которых разделяли Суэц, Алжир и де Голль; сам Пужад потерял свое место в 1957 году; оставался ограниченный круг избирателей, к которым движение могло апеллировать24. И хотя де Голль знаменито заметил, что "в мое время бакалейщики голосовали за солиситоров, а теперь солиситоры голосуют за бакалейщиков "25 , Пужад в основном набирал сторонников среди низшего среднего класса, недовольных левых и алжирских поселенцев. Других отталкивала риторика движения, прибегавшего к насилию при разгоне соперничающих политических собраний, его скрытый расизм и расплывчатость программы, в которой слишком часто перечислялись жалобы, не дававшие ответов, кроме созыва генерала сословия. Пужад превратился в забавную фигуру, "Пужадольфа", и отошел от всеобщего внимания.

Оглядываясь назад, можно утверждать, что Республика опасалась не столько Пужада, сколько разочарованных амбиций других социальных групп, чья жизнь изменилась под влиянием экономических перемен, в частности белых воротничков, профессионалов и воссозданного рабочего класса. Несмотря на все разговоры Пужада о том, что Республика оторвалась от повседневных реалий, политики основных партий все еще сохраняли связи с традиционными социальными группами, такими как дворяне, крестьяне и ремесленники. В этом смысле она удивительно напоминала Третью республику, которая также установила "передаточные ремни" между собой и этими сообществами. Как уже говорилось выше, следует серьезно усомниться в том, что политические структуры Четвертой республики могли сохраниться в неизменном виде, учитывая, что эти социальные группы больше не были доминирующими. Если бы это был не Алжир, можно предположить, что какой-нибудь другой вопрос спровоцировал бы кризис, приведший к смене режима. Возможно даже, что режим столкнулся бы с народными волнениями, подобными майским 1968 года, которые, как мы увидим, были в некотором смысле реакцией против "блокированного общества".

Республика за рубежом

Зарубежный баланс Четвертой республики неоднозначен: В рамках нового международного порядка, сформированного холодной войной, у Франции не было иного выбора, кроме как смириться со своей ролью второсортной державы, хотя она никогда полностью не подчинялась желаниям США; в Европе Франция добилась определенного престижа и влияния, взяв на себя инициативу в движении к интеграции; а в рамках своей империи она ужасно плохо управляла процессами деколонизации, не желая отказываться от своих колоний, даже если это создавало невыносимое давление внутри страны и подрывало международный авторитет страны.

Имидж был для режима превыше всего. С момента своего рождения в 1946 году Четвертая стремилась оставить позади недавнее бесславное прошлое Франции. В 1940 году страна потерпела самое ужасное поражение в своей истории, которое потрясло мировое общественное мнение и разрушило международный статус Франции. За четыре долгих года вражеской оккупации коллаборационистское правительство Петэна не смогло добиться от нацистов каких-либо значимых уступок и лишь преуспело в превращении Франции в дойную корову гитлеровской Германии. Когда освобождение было достигнуто, в основном благодаря усилиям союзных войск, перспективы выглядели мрачными: Франция стала простым сторонним наблюдателем, пока англосаксы и Советы занимались серьезным делом - созданием нового мирового порядка. Было ужасно, ужасно обидно, когда в феврале 1945 года "большая тройка" (Великобритания, США и СССР) собралась в Ялте, чтобы принять решение о послевоенном устройстве Европы, не направив Франции никакого приглашения.

Именно благодаря де Голлю Франция в 1944-46 годах сохранила некоторую независимость от США. Мы уже отмечали, как с помощью комиссаров Республики генерал сорвал планы создания американской администрации во время Освобождения. Как отмечает Роберт Гилдеа, он также настоял на том, чтобы французские войска сыграли свою роль "в окончательном разгроме Германии", и добился для Франции постоянного места в Совете Безопасности только что созданной Организации