На Харроу-Хилл - Джон Вердон

Какой?

Проще всего — подтверждать выдумку о живом и беснующемся Тейте. Но не сходилась целесообразность. Соотносился ли риск/затраты с вероятной выгодой?

Иными словами: чем оправдать риск, на который пошёл Асперн, подъехав к амбару Гурни, оставив в качестве улики следы протектора на земле и выставив свой приметный БМВ напоказ? Ради чего?

Смысл ускользал.

— Ты опять на работе, да?

Голос Мадлен вернул его к настоящему.

Он улыбнулся:

— Видимо, да. Прости. Этот чёртов амбар не даёт покоя.

— Показательная выходка?

— Нет. Почему послание оказалось именно там?

Она приподняла бровь. Он изложил дилемму риска и вознаграждения.

— Хм. Может, «вознаграждение» было выше, чем ты предполагаешь?

Мысль показалась стоящей, но конкретика не приходила.

— Ладно, — сказала она. — В каком состоянии дело? Когда ты сказал, что некая миссис Рассел застрелила Асперна, у меня сложилось впечатление, что всё кончено.

— Формально так и есть. Сегодня утром окружной прокурор одобрил довольно убедительную, пункт за пунктом, фабулу — с вещдоками, включая отрубленную руку Тейта. Три убийства, что сперва приписывали Тейту, и убийство самого Тейта — теперь за Асперном. Смерть Асперна — правомерная самооборона. Итого: пять трупов, аккуратно упакованных и снабжённых официальным нарративом. Дело закрыто.

— Но?

— У меня нехорошее чувство ко всему этому.

44.

Нанеся ещё один слой краски на дверь сарая и подрезав рвущуюся в рост форзицию рядом, Гурни остаток дня провёл за рулём газонокосилки. Начало мая выдалось дождливее обычного: трава буйствовала, а дорожки уже сливались с полями.

Мадлен в такой обстановке зачаровывала красота — россыпь полевых цветов на склоне, голоса луговых птиц, переливчатые бабочки. Для него всё это служило мягким фоном собственных мыслей. Пока он вёл косилку вдоль солнечной кромки горного пастбища, ум его блуждал по тенистым тропам неразгаданных вопросов.

Больше всего терзал мотив Асперна — и в порче амбара, и в налёте на Лоринду Рассел. И ещё — исчезновение Рэндалла Флека, странно похожее на исчезновения врагов Ангуса Рассела. Прямой связи между давними и нынешними событиями вроде бы не было. Но что, если была?

Мысли ходили кругами, не находя выхода.

В тот вечер, после ужина, он всё‑таки набрал Майка Моргана, решив поделиться тревогами.

Реакция Моргана была вспыльчивой и презрительной:

— Господи, Дэйв, я два часа просидел с Кармоди, шлифуя наше итоговое заявление для прессы. Гладкое, стройное, доказательное. Мы записали его, и он уже разослал запись всем СМИ, которые вели это дело. А теперь ты приходишь со своими сомнениями, ковыряешься в логике, ищешь лазейки? Что, чёрт возьми, мне делать?

— У тебя была такая же реакция, когда я усомнился в роли Тейта, — напомнил Гурни. — И снова — когда я указал на БМВ на моей дороге. Ты не захотел этого слышать.

— Прекрасно. Но что я должен был сделать? Опубликовать опровержение?

— Я не предлагаю сейчас что‑то публиковать. Я делюсь вопросами, которые не дают мне покоя. Тебя не тревожит, что мы на самом деле не понимаем, почему Асперн пытался убить Лоринду — и почему именно той ночью?

— Жизнь полна вопросов, на которые я не могу ответить. Давай просто оставим это решение в покое. Ради бога, Дэйв, оставь его в покое!

Разговор оборвался на ноте едва сдержанной паники со стороны Моргана. Стоя в патио, в сгущающихся сумерках, наблюдая, как вечерний ветер колышет тонкие верхушки спаржевых папоротников, Гурни вновь вернулась мучительная мысль: Ангус Рассел поставил Моргана шефом полиции вопреки его слабостям… или как раз благодаря им?

Утром он проснулся в более трезвом, практичном настроении. Раз Морган намерен закрыть это дело, его собственные отношения с полицией с Ларчфилда заканчиваются. Неплохо бы подготовиться.

Едва одевшись и запустив кофеварку, он позвонил Словаку.

— Доброе утро, сэр! Как дела? — в голосе Словака звучала расслабленная бодрость.

— Утро доброе, Брэд. Нужна копия дела Рассела с последними протоколами допросов и стенограммами, плюс флешка с видео с камер и фото с мест. Буду в девять тридцать. Сможешь подготовить?

— Разумеется.

Он и сам себе не признавался, что собирается вести частное расследование официально закрытого дела. Он всего лишь хотел убедиться, что ничего не упустил. По крайней мере, так он это формулировал.

Не будя Мадлен, он сразу выехал в Ларчфилд. Вчерашняя солнечность сменилась тревожной погодой — воздух обещал грозу.

Он припарковался на Котсуолд‑Лейн, у здания департамента полиции. Как только вошёл, дежурный сержант протянул пухлый крафтовый конверт.

— От Словака. Для вас.

Гурни взял конверт и тут же удалился — чтобы свести к минимуму риск столкнуться с Морганом. Уже в машине вскрыл его, убедился, что флешка на месте, затем, пробравшись по односторонним улочкам вокруг площади, поднялся на холм, отделяющий Ларчфилд от Бастенбурга, и взял курс домой.

К 10:40, когда он въехал на Уолнат‑Кроссинг, небо уже заволокло свинцом, где‑то гремел гром. Он остановился у грядки спаржи — и в тот же миг крупные капли застучали по стеклу. Он бросился в дом, прикрыл французские двери у кухонного стола и принёс из кабинета ноутбук.

Подойдя к раковине за второй утренней чашкой кофе, он заметил записку от Мадлен: весь день — в клинике.

Когда кофе был готов, он поставил дымящуюся кружку на стол, вынул из конверта папку и воткнул флешку в ноутбук.

Клик по иконке раскрыл девять значков: пять видеофайлов и четыре каталога с фотографиями с мест. Он решил идти по хронологии — начав с записи, где Тейт падает с крыши Сент‑Джайлса.

Просмотрев её уже десяток раз, он останавливался на отдельных моментах. То же проделал с «воскрешением» Тейта в морге Пила.

Дольше задержался на видео с новой камеры Лоринды Рассел — том, где Асперн, замаскированный под Тейта, приближается к теплице. Картинка, несмотря на лунный свет как единственный источник, поражала чёткостью. Были различимы: старое кровяное пятно на капюшоне худи, молоток в руке, которым он выбивал стекло двери оранжереи, белые шнурки кроссовок и выпуклость кармана худи — там он прятал кисть Билли Тейта в пакете.

На следующем видео Лоринда отвечала на вопросы самого Гурни. Его снова удивило её ледяное безразличие и то, как мало в её речи было личного. Пожалуй, стоило бы потрудиться, чтобы понять, какие желания прячутся под этой глянцевой оболочкой.

Но с чего начать?

Он уже говорил с людьми, знавшими её: Хелен Стоун, Хильдой Рассел, Грегом Мейсоном, Майком Морганом —