Гадюка - Джон Вердон

— Вы очень тихий, мистер Гурни. Знаете, зачем вас сюда доставили?

Гурни нервно вздохнул:

— С кем я говорю?

— Со мной, мистер Гурни. Со мной.

— Кто вы?

— Отец Ивана. И снова спрашиваю: вы понимаете, зачем вы здесь?

— Полагаю, произошло огромное недоразумение.

— Что именно оказалось непонятным?

Гурни попытался выглядеть нервным. Это не составляло труда.

— Весь… весь смысл моего расследования. То, что я… пытаюсь сделать.

— И что же?

— Я всего лишь пытаюсь докопаться до сути. В деле против Зико Слейда зияли дыры. Я сосредоточился на том, что не укладывается в логику.

Мужчина чуть повёл плечом:

— Этого «не укладывается» хватило, чтобы его осудить.

— Да, но теперь даже окружной прокурор начинает сомневаться. Она считает, что ваш сын замешан. Возможно, попытается возбудить против него дело. Слейда могут посмертно оправдать. Если так, Страйкер непременно найдёт новую мишень. Ваш сын может оказаться в серьёзной юридической опасности. Но я могу помочь снизить этот риск. Я опытный следователь. У меня важные связи. Я смогу заранее обнаружить слабые места в любом деле, которое она попытается собрать. Мы сможем быть готовы. Действовать на опережение, — произнёс Гурни быстро, копируя панический голос продавца, у которого нет товара, кроме словесной мишуры.

Мужчина кивнул:

— Эта готовность — она будет стоить денег?

— Разумеется, потребуются… расходы. Время, усилия, убеждение ключевых людей делиться информацией, возможно, и углублённое изучение личной жизни Страйкер. Её не особенно любят. Уверен, мне удастся купить сотрудничество кого-нибудь из её команды.

Мужчина продолжал кивать:

— Значит, довольно серьёзные деньги.

— Но это окупится. Ради предотвращения тяжёлых последствий. Ради душевного спокойствия.

Он улыбнулся:

— Душевное спокойствие важно.

— Конечно! — воскликнул Гурни. — Душевное спокойствие стоит любых денег.

— Возможно, вы знаете, что моему сыну достанется крупное наследство, — стало быть, деньги у него будут большие. Вам это известно?

— Я… да… слышал что-то.

— Итак, говоря проще: вы утверждаете, что моему сыну грозит серьёзная опасность, от которой вы сможете его защитить, если мы дадим вам достаточно денег. Так?

— Думаю… это… так.

— Защита моего сына для меня важна.

— Разумеется!

— Опасность для него — опасность для меня. Сын — часть отца. Как рука или нога. Потеря сына — как утрата конечности. Вот что такое сын. Если он не таков — он ничто. Понимаете?

— Думаю, да.

— И вы понимаете, что угроза ему — угроза мне?

— Да… да… понимаю, но… не понимаю, почему меня привезли сюда в таком виде.

— Скоро поймете. У вас есть хобби, мистер Гурни?

— Простите?

— Хобби. То, что вам по душе, помимо того, за что вам платят.

— Мне нравится то, за что мне платят.

— Защищать моего сына, чего бы это ему ни стоило?

Гурни промолчал, стараясь выглядеть человеком, который не может найти безопасный ответ на опасный вопрос.

— У меня есть хобби, мистер Гурни. Страсть. Я хочу ею поделиться, — сказал мужчина и повернулся к человеку с «Узи»: — Виктор, снимите ремни с его запястий и с одной лодыжки — пусть будет больше свободы.

Подойдя к Гурни, Виктор вынул тактический нож из стального клипа на поясе. Он перерезал стяжку на одной лодыжке, затем — те, что сжимали запястья за спиной. Внезапное освобождение рук обожгло плечи острой болью. На миг Гурни едва не рванулся к «Узи», хотя это не входило в план с Вальдесом: шансы на успех ничтожны, нож — убийственно остёр. Как бы ни ломило, он медленно вращал плечами, разминая мышцы, затёкшие после длинной поездки на заднем сиденье полицейской машины Гарвилла.

— Скажите, мистер Гурни, — спросил мужчина за столом, — вы знаете, что такое герпетарий?

— Не вполне.

— Это место, где живут змеи. Замечательное слово — «змея». От латинского serpere — «ползать».

Даже сквозь тонированные очки Гурни уловил вспыхнувшее в его взгляде возбуждение.

Впервые заговорил Вальдес — тихим, угрожающим голосом:

— «Змеёй» ещё называют или хитрого человека, или человека который предает доверие. Интересно, мистер Гурни, вы — хитрец или предатель?

— Ни в коем случае. Я за то, чтобы карты — на стол. Мне нечего скрывать. Я никогда не лгу, — сказал он, изо всех сил изображая испуганного лжеца.

— Никогда не искажаете правду, чтобы получить желаемое?

— Нет. Это была бы ложь. А я ненавижу лжецов.

— Я тоже, мистер Гурни. Скажете, вы когда-нибудь пользовались доверием?

— Нет, никогда! Я не… подхалим. Ненавижу подхалимов.

— Но, похоже, вы хотите воспользоваться моим доверием.

— Нет, нет, я бы никогда…

— Закрой рот! — взорвался Вальдес. — Ещё раз перебьёшь — язык вырву, кусок дерьма!

Гурни моргнул — шок был искренним. Взрыв животной ярости в голосе и глазах Вальдеса был до омерзения правдоподобен.

Продолжив, Вальдес говорил уже тем же леденяще спокойным тоном, что и его отец:

— Думаю, от меня вам нужны только деньги. Вы твердите про юридическую опасность для меня — мол, её можно устранить, если я заплачу достаточно. Считаю ваши «опасности» чушью, а вот требование денег — вполне реально.

Гурни промолчал, позволяя одному выражению лица говорить за него — страхом.

В ответ Вальдес растянул жуткую улыбку:

— Было бы лучше, если бы вы признались, пока ещё есть время.

— Мне… мне не в чем… не в чем признаваться, — пробормотал Гурни.

Вальдес пожал плечами:

— Сожалею.

Человек за столом сказал:

— Возможно, он передумает. Виктор, включите, пожалуйста, освещение герпетария.

Охранник щёлкнул тумблером на бетонной стене, и пространство за стеклом на противоположной стороне комнаты вспыхнуло мягким светом. Повернувшись, Гурни увидел подобие замкнутых джунглей. Сначала — свисающие листья тропических растений, блестящие от капель воды. Потом — едва уловимое движение на тёмной подстилке под пышной зеленью. Длинная кислотно-зелёная змея с чёрными глазами медленно поползла к углу вольера, где от явного ужаса дёргался маленький рыжевато-коричневый кролик.

— Она проглотит его целиком. Очень медленно, — сказал мужчина за столом. — Вы знали, что кролики умеют кричать?

Гурни отчётливо вспомнил, как Вальдес сообщил ему эту тревожную деталь в тот вечер, когда обезглавленный кролик оказался в его «Аутбэке».

Движение стало заметным и в других частях вольера. В нескольких футах от него кишело столько змей, сколько он не видел ни в одном зоопарке: всех размеров и расцветок — они двигались,