Смерть в квадрате - Евгения Витальевна Кретова

Макс до сих помнил это ощущение – скованности и любопытства, когда в паре сантиметров от твоих ботинок прыгает разъяренный пес и норовит стянуть тебя с дерева. Макс даже сейчас, спустя столько лет, слышал его отдаленный лай.

Но, если задуматься, пробивающиеся звуки все-таки скорее напоминали человеческую речь. В ней угадывались слова.

– Давай… Я тебе говорю… Да не ори ты!

– Мужчина, вы мне работать мешаете! Займитесь уже своей работой, а мне не мешайте делать мою!

Второй голос – строгий женский – прозвучал совсем рядом, настолько неожиданно близко, что Макс подскочил, выныривая из невзрачной мути, будто из омута.

– Да вы-то куда дергаетесь?! – тот же голос прозвучал еще строже, а сильные руки легли на здоровое плечо и потянули вниз. Макс попробовал высвободиться. – Лежите уже смирно!.. Послал же Бог пациента.

Капитану удалось сфокусировать взгляд – он лежал на носилках в машине скорой помощи. Дверь распахнута, через нее врывается промозглый ветерок. Серьезный профиль молоденькой женщины темнел прямо перед ним на фоне светлого прямоугольника двери. Девушка набирала в шприц лекарство, серебристый флакончик с янтарно-желтой жидкостью искрился на острие иглы. Бросив на Макса быстрый взгляд, девушка убедилась, что он пришел в себя. Спросила:

– Аллергия на лекарственные препараты имеется?

– Н-нет… Нет у меня аллергии, – Макс предпринял вторую попытку сесть.

Девушка посмотрела на него исподлобья:

– Куда собрались? Я вас никуда не отпускала…

Строгий голос – такой, чтобы пациенты сразу переставали капризничать. Врачи, вероятно, отрабатывают его на специальных семинарах. «Строже, Иванова, пациент вам не верит». «А вот вы, Сидорова, молодец, только от одного вашего взгляда поджилки трясутся». Или он выдается вместе с дипломом об окончании ВУЗа… Макс живо представил, как эта миловидная девушка репетировала перед зеркалом особый взгляд. Улыбнулся:

– Да мне нормально…

Он чувствовал себя все тем же мальчишкой, забравшимся на яблоню, спасаясь от старого пса. Макс обратил внимание, что у него только часть тела безоговорочно слушается его решений подняться и двинуться из кареты скорой помощи, подальше от профессионального взгляда, строгого профиля и запаха лекарств. Другая часть упрямо тормозила его.

Игла мелькнула перед носом и в следующее мгновение ужалила в плечо, чуть выше того места, где покраснела повязка. Макс поморщился, чувствуя, как немеет рука.

– Теперь я могу идти?

Девушка-медик посмотрела с удивлением:

– А вы куда-то спешите?

Макс уставился на нее:

– Вообще-то у меня работа…

– Вообще-то я собиралась вас в больницу везти, у вас серьезное ранение, нужен рентген, обследование и наблюдение…

Макс поднял вверх здоровую руку:

– Погодите, столько всего из-за махонькой царапины, которую я даже не замечаю. Видите, как у меня рука свободно двигается.

Доктор покосилась на перевязанное плечо, которое Макс старательно от нее отодвигал, собиралась что-то возразить. Например, устало напомнить, что трюк со здоровой рукой – старый, и она на него не поведется. Но Макс неожиданно «включил» собственный профессиональный голос, которому его никто не обучал, но который выработался сам за годы работы с жуликами, бандитами и разбойниками всех мастей.

– Вы меня сейчас осмотрели? Перевязали, что-то там вкололи?

Девушка настороженно кивнула. Макс спрыгнул с каталки:

– Вот и славненько, значит, не помру. Спасибо вам большое за заботу и все такое, – он бочком выбирался из салона, придерживаясь за поручень здоровой рукой.

Девушка отмерла, когда он уже стоял на нижней ступеньке.

– Вы куда, больной?! Немедленно вернитесь в салон!

Макс приложил ладонь к груди:

– Я вернусь, честное слово, вернусь, – он покосился на возвращавшегося к автомобилю Глеба. – Вот сейчас в одно место с коллегой смотаемся пулей и вернусь!

– Плохая шутка, – девушка нахмурилась.

– А я и не шучу, – Макс изобразил свое самое располагающее лицо. – Понимаете, девушка пропала. Примерно ваших лет, и я надеюсь, что она еще жива. Понимаете? Найти мне ее надо.

Глеб встал за его спиной, подбоченился, прямо в эту секунду решая, чью сторону принять. Девушка перевела на него вопросительно-требовательный взгляд. Потом снова посмотрела на Макса.

– Что, кроме вас некому девушек спасать? Вы ранены и нуждаетесь в медицинской помощи…

Говорила она, впрочем, не так уверенно и хмурилась гораздо меньше. Слова Макса о пропавшей девушке, похоже, произвели на нее впечатление. Доктор впервые улыбнулась. И хоть Глеб не торопился ему помогать, наблюдая за спором со стороны, Макс уже почувствовал, что отпущен.

– Только к вечеру явитесь в больницу, пожалуйста, – она черкнула адрес на листке, протянула Максу. – Вот тут написано, куда подъехать.

Она покачала головой, посмотрела с осуждением. Макс сделал шаг назад. И заторопился к полицейским машинам.

– Только в больницу сходите! – строгий голос девушки слышался теперь из-за спины.

Глеб шагал рядом.

– Ты зря сорвался, – пробормотал он. – Гризли со страху, что тебя застрелил его охранник, уже вовсю помогает следствию, делится всем, что спрашивают, и о чем не спрашивают.

– Золотой человек.

Сарказм в голосе капитана Александрова не ускользнул от Глеба, он обиженно засопел.

– Где девушка-то? – Макс остановился и посмотрел на него.

* * *

Саня Гризли давно грезил о расширении бизнеса. Район, в котором он построил свой «оазис страсти», был неплохим, но в стороне от действительно крутых бизнес-центров и гостиниц. От того захаживали к нему – сплошь местные. Прежде он думал, что тишина квартала, близкий парк сыграют на руку его бизнесу, не жаждущего огласки и шума. И в итоге пожалел о своем решении. Но уже не отмотать: соседний квартал занял никто иной, как Царь Горох. А с ним Саня Гризли пересекаться, а тем более – дорогу переходить, не хотел. Потому сидел тихо, дела вел ровно, расширялся, так сказать, «вглубь»: привез тайских красоток да мастериц тантры.

Но на соседний квартал поглядывал с завистью и искал возможности.

Еще в детстве ему мать говорила: «Кто ищет, тот всегда найдет». Впрочем, она говорила о неприятностях на пятую точку, которые постоянно находил Саня. А дело обернулось иначе – к нему заехал изведать особых ощущений сам Богдан Горохов, сын и наследник Царя.

И как-то так сложилось у них сразу, на почве нелюбви к Царю, что… они сдружились.

– Фигня вопрос, – заверял Богдан. – Я дела приму, норм с тобой заживем!

Саня кивал, но сомневаться не переставал – Царь выглядел живее всех живых и никому дела передавать не собирался. Саня продолжал сидеть ровно.

И тут появился он – московский хлыщ. Приехал на