Золотой человек - Джон Диксон Карр

И что же думает мистер Винсент Джеймс? «А, вот оно как! Старик на мели. Хочет, чтобы картины украли, а он получил бы страховку. Отлично. Почему бы не услужить?» Как я понимаю, именно на это Дуайт и рассчитывал.

Итак, наш современный Раффлс приезжает сюда, чтобы совершить кражу, так сказать, изнутри, выдав ее за работу постороннего.

Одежда? Старые вещи, которыми он уже пользовался. Все куплены в магазинах, все без этикеток, так что определить, кому они принадлежат, невозможно. Ворам часто не везет – кто-то оставляет шапку, кто-то теряет обувь. Но эти вещи? На них даже камердинер не обратит внимания. Старая твидовая кепка и куртка? Вполне естественно. Вельветовые брюки? Так ведь погода подходящая для лыжной прогулки. Теннисные туфли? Так ведь рядом первоклассный корт для игры в сквош.

Элеонора, все еще стоявшая у выключателей, рассмеялась.

Кристабель резко обернулась:

– Тебе что-то кажется забавным, дорогая?

– Нет, дорогая, – ответила Элеонора. – Я просто задумалась.

– О чем?

– О том, что чувства этого милого мальчика начали остывать, как только он услышал, что у папы финансовые проблемы. – Она тихо заплакала.

– Мэм! – взревел Г. М., едва не выронив сигару. – Мисс! Эй!

– Продолжайте, сэр Генри, – сказала Кристабель. – Переходите к той памятной ночи.

Г. М. не стал упираться.

– Около трех часов ночи наш мистер Джеймс собрался. – Г. М. пристально посмотрел на Ника. – Где его спальня?

– Его спальня, – ответил Ник, – находится в задней части дома, на втором этаже, как раз над столовой. Она рядом с моей, у нас общая ванная…

– Ага. Над столовой. И что там прикреплено к стене в каждой из спален?

– Пожарная лестница, запатентованная компанией «Саутерби».

– Проще простого, – сказал Г. М. – Он надевает свой костюм, спускается по веревке и оставляет ее висеть снаружи. Мне говорили, что ночью он всегда держал оба окна открытыми настежь. Прохаживается по саду, не опасаясь, что его кто-то увидит. Если кто увидит, будет еще одно подтверждение, что вор – человек извне.

Все в порядке. В четверть четвертого он подходит к окну столовой, вырезает стекло, проскальзывает внутрь, снимает картину Эль Греко и начинает вырезать ее из рамы. Но есть одна маленькая деталь, которую он не учел. Дуайт Стэнхоуп уже ждет его.

Жест Г. М. вызвал в воображении слушателей зловещую картину: темная столовая, прислоненный к буфету электрический фонарик, склонившийся над добычей вор и шорох шагов.

– Он идет от каминной полки – в пижаме, шлепанцах и тяжелом синем шерстяном халате. Его враг сам угодил в ловушку. – Г. М. ткнул в Винса толстым пальцем. – Посмотрите. Уже оставленных отпечатков достаточно, чтобы понять, что Стэнхоуп не взломщик.

Вчера я стоял в этой столовой. Я видел пятна серого порошка, и они, как индейская тропа у Фенимора Купера, вели по диагонали от каминной полки до буфета. Отпечатки Стэнхоупа на большом столе. Отпечатки Стэнхоупа на буфете. Отпечатки Стэнхоупа на рукоятке ножа для фруктов. Но вспомните: взломщик был в перчатках. Если взломщик – Стэнхоуп, то как, черт возьми, его отпечатки оказались повсюду? Тем более что, по словам других свидетелей, он даже не прикасался к буфету, не говоря уже о том, чтобы трогать стол и каминную полку.

– Чистая правда, – проворчал Буллер Нэсби.

– Итак, дети мои. Теперь вы можете представить, что произошло. Дуайт сказал что-то вроде: «Ах ты, такой-сякой, вот я тебя и поймал. Сейчас подниму на ноги весь дом». И набросился на него.

Что было неразумно. Наш Раффлс на двадцать лет моложе и намного сильнее. Одной рукой он зажимает ему рот, другой обхватывает туловище. На буфете лежал нож для фруктов. Думаю, он выпал из вазы, когда грабитель снимал картину. Стэнхоуп заметил его в свете фонарика, схватил правой рукой и ударил. Попал в грудь слева.

Да, он ранил взломщика. Рана была неглубокая и неопасная, но кровь текла рекой. Наш Раффлс, как все драчуны, оставить это без ответа не мог. Наверно, он вывернул противнику запястья, поймал нож и ударил Стэнхоупа, как он думал, в сердце. А когда тот упал…

– Пожалуйста, ради бога! – воскликнула Элеонора.

– Извини, девочка, что есть, то есть.

Кристабель, хотя и побледнела, сохраняла спокойствие.

– Теннисные туфли, – сказала она. – Те синяки на голове, как будто их оставил кто-то маленький и легкий. Это потому, что на воре были теннисные туфли…

Г. М. фыркнул:

– Совершенно верно, мэм. Как бы вы ни были взбешены, попробуйте ударить, когда у вас на ногах теннисные туфли, – вам же будет больно. Но вору нужно было выплеснуть зло. У него получилось лучше, когда он прыгнул на беспомощного человека.

– Спокойно, сэр, – тихо сказал Ник.

– Нет, сынок. Если они узнают сейчас, какой у них замечательный гость, им будет не так больно узнать другое.

– Продолжайте, сэр Генри, – произнесла Кристабель.

– Ну что ж! Выплеснув злость, взломщик успокоился, но теперь он оказался в трудном положении и прекрасно это понимал. Убийство, да? И что его выдаст?

– Кровь, – сказала Бетти.

– Верно. Его собственная кровь на одежде. Первоначальный план был прост: вырезать картину Эль Греко, спрятать ее где-нибудь в доме и ждать, чтобы забрать позже. Даже если полиция заподозрит, что кража – дело рук кого-то, кто находится в доме, даже если они обыщут дом и даже если найдут картину, никаких улик против вора у них не будет.

Теперь другое дело. Убийство. И спрятать нужно не только окровавленную одежду, но и рану на груди.

И тут… Идея!

Перед ним на полу покойник. Халат распахнулся в драке, как это обычно бывает с халатами. Из раны вытекло не более одной-двух капель крови. Нож проткнул только пижамную куртку. Для многих людей пижама и халат практически одно и то же.

Вот что значит вдохновение!

Стэнхоуп в затруднительном положении. Картины наверняка застрахованы. Он инсценирует кражу со взломом. Его найдут в таком виде, который говорит сам за себя, и этот момент меняет ситуацию и спасает настоящего вора.

Г. М. покачал головой:

– Думаю, никогда еще убийца не избавлялся от окровавленной одежды так легко и просто.

Итак, мистер Винсент Джеймс сменил одежду. Ничего такого, что могло бы привести к нему, нет. Даже наручных часов. В кармане халата он нашел носовой платок и пару старых писем, которые Дуайт засунул туда, прочитав утром, как делают многие из нас. Их он тоже переложил.

Но оставался еще один момент, который беспокоил преступника, – его собственная рана. На какое-то время он остановил кровотечение носовым платком, но долго держать его там нельзя.