Крик в темноте - Оливия Нортвуд
– Я сочувствую вам, Анджела, но у меня не так много времени.
Грейс нетерпеливо дергала ступней под столом и заламывала пальцы. Она понятия не имела, зачем слушала эту исповедь. Ей стоило поговорить с Джеймсом об Алане.
– Да, простите, детектив. Я только хочу сказать… Джейми был оборотнем. То, каким он был на публике и каким был со мной, – это два разных человека. И мне очень жаль. Правда. – Ее мелодичный тихий голос надломился, глаза наполнились слезами. – Мне жаль, что я не заметила его третью сторону. Ту, которая показывала его суть. Все эти девушки…
– Откуда вы…
– Мой отец все еще дружит с шефом полиции Сиэтла. Это на самом деле неважно. А важно вот что. – Она открыла конверт и выложила на стол фотографию, на которой на фоне ярко-зеленого рельефного поля были запечатлены пятеро мужчин в форме для гольфа и с клюшками наперевес. Грейс мгновенно узнала Брюэра, Голдберга, Гроссмана и Реймонда, но кем был незнакомец? – Если вы ищете пятого человека с видео, Томас Гамильтон – тот, кто вам нужен. На обратной стороне его адрес и номер телефона. Если вам нужен ордер, я могу поспособствовать. Но завтра меня в городе уже не будет. Не хочу оставаться здесь, когда поднимется шум, не хочу, чтобы дети узнали.
– Спасибо, – едва ли не с вопросительной интонацией произнесла Грейс и порывисто, не вполне понимая, что делает, обняла Анджелу. – Есть кое-что, что вы должны знать. Любовница вашего мужа, Брук, ждет от него ребенка. И я думаю, вам стоит поговорить, пока она не сделала из этого инфоповод в своем профиле в соцсетях. Мне кажется, она может.
Грейс взяла фотографию и вышла из кабинета, оставив Анджелу наедине с услышанным.
Глава 29
Ордер на арест Томаса Гамильтона помог достать МакКуин. Окружной прокурор Хелена Хейс приобщила показания миссис Брюэр к делу. Анджела отказалась смотреть видеозаписи с убийствами девушек, в которых принимал участие ее муж, чтобы попытаться опознать Гамильтона, но сказала, что об этом необязательно кому-нибудь знать. МакКуину пришлось солгать Хейз. Они рисковали, но ждать, когда у них появится реальная причина задержать Гамильтона по крайней мере на сорок восемь часов, было нельзя. Тот, кто расправился с Брюэром, Голдбергом, Реймондом и наверняка уже добрался до Гроссмана, мог их опередить.
Генри не выехал на задержание. Это было не в его компетенции. Он делал много того, что выходило за рамки психологического консультирования, потому что в Сиэтле ему дали полную свободу. Генри правильно распоряжался этой вседозволенностью и полностью включился в процесс расследования, работая и как профайлер, и как детектив. Взаимодействуя с подозреваемыми и родственниками жертв, он учился читать поведенческие особенности людей. Уайтхолл с удовольствием бы понаблюдал, как пройдет арест, но был вынужден остаться в участке, чтобы передать в ФБР материалы, которые им удалось обнаружить в компьютере Реймонда.
Детективы знали, чем это для них обернется: спустя несколько дней в участок заявятся люди из Бюро, потребуют прекратить расследование и передать им все наработки. Официально полицейские расследовали серию убийств мужчин. Келлер и Нортвуд не в праве будут оспаривать это решение, если его примут. У них оставалось не так много времени. Чтобы найти мстителя, они должны были попытаться вырвать Гамильтона из его рук, выяснить детали, которыми люди из ФБР не станут делиться.
Гамильтон жил в пентхаусе в высотке, построенной его девелоперской компанией, с видом на залив Эллиот. Пока детективы с группой захвата поднимались на последний этаж, Грейс сжимала ладонь Джеймса. Нортвуд пострадал при задержании Сент-Джозефа из-за ее ошибки. Окруженные офицерами в форме и в масках, они смотрели друг на друга, переговариваясь без слов, и Грейс внезапно поняла, что слова не нужны. Им не нужно обсуждать то, что между ними случилось. Дороги назад уже нет.
Джеймс опустил взгляд на их переплетенные руки и крепче сжал ее пальцы. Грейс знала, будь они наедине, он бы поцеловал ее.
Грузовой лифт медленно катился вверх, за спинами детективов открывался вид на закат над заливом и вечерним притихшим городом. Грейс чувствовала усталость в теле, туманную замутненность в голове. День, проведенный с Генри Уайтхоллом, опросы родственников жертв и встреча с Анджелой Брюэр вымотали ее. Хотелось принять горячий душ и лечь спать, уткнувшись лицом в грудь Джеймса, чувствуя на себе его тяжелые руки. Но сегодняшнюю ночь они проведут без сна, в допросной или в секционной вместе с доктором Хэмптоном. Все зависело от того, добрался мститель до Гамильтона раньше их или нет.
– Если Генри прав и человек, которого мы ищем, – Траск, Гроссман уже мертв. И, возможно, нам не понравится то, что мы увидим в апартаментах Гамильтона.
– Что ты можешь сказать об Алане Траске?
– Мы не так много времени служили вместе, но я успел кое-что о нем выяснить. Алан ответственный, справедливый, отличный стратег и боец. Он никогда не отсиживался в лагере. Под его командованием мы почти забыли, что такое смерть. Если так подумать, он единственный на моей памяти подполковник, чье участие в войне чего-то стоило. Он не строил из себя оратора, не проповедовал в лагере и не готовил мотивационных речей. Алан был жестким, каким и должен быть человек его профессии и звания. Я всего несколько раз видел, как он улыбался. И каждый раз это случалось, когда он говорил по телефону с дочерью. Поэтому, если предположить, что Алан видел то, как с ней обошлись, нет ничего удивительного в том, что происходит сейчас. – Джеймс помолчал. Опустив взгляд, он покачал головой, словно пытаясь отряхнуться от воспоминаний о том, как умирала Мэй Траск.
– Ты ведь сразу узнал ее, да? Ты так долго смотрел на ее фотографию.
– Я не хотел верить.
Ненавязчивая классическая мелодия затихла, прозвучал звонок, и негромкий приятный женский голос известил полицейских, что они прибыли на последний этаж. У них был ордер, они имели право не стучать в дверь. Могли бы, конечно, но
