Дочь поэта - Дарья Викторовна Дезомбре
На следующее после преображения утро, сидя перед ноутбуком с чашкой кофе, я услышала звонок в дверь. И неохотно пошла открывать. Это был Славик. Он разинул было рот, чтобы прокомментировать происшедшие во мне перемены, но я уже развернулась и прошла вглубь квартиры, вновь застыла перед экраном, на котором светилось лицо Двинского, окруженное текстом статьи.
— Кто это? — спросил он.
— Ни одна из дочерей не унаследовала его поэтического дара, — прочла я вслух строчку из интервью. И повторила: — Ни одна. Я не исключение.
— Ни хрена себе! — он сел рядом. — А я, кстати, пишу стихи.
— Это вообще не кстати. — Я даже не смотрела на него: господи, да какая мне разница?
Все мое внимание было приковано к крайнему левому углу фотографии: там маячило нечто вроде куска бетона. Дальше синела вода. В какой-то из старых статей о нем говорилось о даче на берегу залива. Мол, Поэт живет бо2льшую часть года там. Сливается с природой, дышит йодом, а не бензином. Слушает шум корабельных сосен, а не авто. Но залив большой. Дач там — завались. Я забила в поисковик картинок «пляжи Ленобласти. Финский залив». Слава молча сел рядом. Я скроллила экран вниз, вниз, вниз. Дурацкие фото — девушки на пляже, призывно изогнутые в пояснице, заходы солнца, восходы солнца, велосипедисты, песок, валуны.
— Ты что ищешь?
Я вернулась на страницу с интервью, увеличила нужный квадрат с бетонной невнятицей.
— Так бы сразу и сказала, — хмыкнул тот. — Я знаю, где это.
— Ты ж в Питере без году неделя?
Он усмехнулся краем рта, кивнул:
— Ага. И уже ездил туда бухнуть. Повезло тебе.
— Ну и где это?
— Ты очень красивая.
— Не ври.
— Очень. Тебе идет быть блондинкой.
— Честно?.. Так скажешь, где это?
— Если расскажешь еще одну байку про Пушкина.
— Я тебе не Шахерезада.
— Кто сказал?
— Хорошо. Какую байку?
— Не знаю. Любую. Про Натали и Дантеса. Романтика, все дела.
Я хмыкнула.
— Я в этой истории не на их стороне.
— Потому что ты не романтична!
Потому что в этом чертовом многоугольнике я люблю совсем другого мужчину, хотелось мне сказать. Но вместо этого заявила:
— Они были созданы друг для друга.
И сама осеклась. Так ведь правда.
— Почему? — он удобнее уселся на кресле.
— Хотя бы потому, что были очень похожи.
— Оба красавцы?
— Это на поверхности. Но да: оба высокие, отлично сложены.
— У Натали, говорят, была какая-то умопомрачительная талия?
Я кивнула.
— А при ней — очень развитый бюст. Что редкость. Как, знаешь, пышный цветок на тонком стебле. Производило впечатление. А у Дантеса — мускулистые ноги.
— Тоже мне, признак!
— Не скажи. Женщины в то время демонстрировали верх. Мужчины — низ. В кожаных лосинах, которые и натягивали-то только мокрыми — чтобы высохли уже на теле. И чтоб все, так сказать, было доступно любопытному взгляду. Никаких, как сейчас, неприятных сюрпризов для дам.
— Ужас! — он поежился. — А снимать-то как? С собственной кожей?
— Деталей не знаю, — я улыбнулась. — В курсе только, что любитель пофрантить ногами, Николай I после парадных выездов несколько дней не выходил из дворца.
— Бедняга!
— Вернемся к Натали с Жоржем. Третье совпадение: они одногодки. Четвертое — оба обожали танцевать.
— Не считается. Тогда, наверное, все обожали?
— Пушкин не обожал, — повела я плечами. — А эти двое — до умопомрачения.
— Ладно, положим. Пятое?
— Оба происходили из «нового» дворянства. Весь англицкий флот поднялся на гончаровских парусах. У Дантесов: серебряные рудники, доменные печи. Шестое: оба провинциальны. В ней — много «московщины». В нем, парне из Эльзаса, неметчины. Но при этом, благодаря своей красоте, оба стали любимцами судьбы и высшего света. Более того, императрица привечала Дантеса, а император…
— Помню, заигрывал с Натали.
Я вздохнула. Пусть будет такой глагол.
— Пушкина в те годы проводила все время в молодежной компании в домах Карамзиных и Вяземских. То есть там была такая тусовка двадцатилетних ребят, которые вместе ездили кататься и на маскерады, обсуждали сплетни и туалеты. А Пушкин был старшим поколением, ближе к родителям, все их развлечения его уже не слишком интересовали. Вот она возвращалась с бала или с веселого пикника, а дома ее ждал скучный, с высоты ее двадцати лет старый, некрасивый муж. Он остроумен, тонок, страстен, но его жене, кружевной душе, было на это наплевать. Да, она могла бы быть совершенно счастлива с Дантесом. Но знаешь, кто меня в этой истории бесит больше всего?
Он хохотнул:
— Затрудняюсь ответить. Все подходят.
— Пушкин! Она, выходя за него замуж, мало что соображала. Но он-то! Черт! Он же видел ее насквозь. С ее глупостью и повадками гризетки. На что он рассчитывал? На успехи собственного воспитания?! И даже, представим себе, если бы в нем проснулся еще и педагогический гений… из чего там было лепить — а он ведь хотел превратить Гончарову в Татьяну Ларину, не иначе.
— Ника, это абсолютно женское рассуждение. Что значит, на что рассчитывал? Рассчитывал спать на регулярной основе с очень красивой бабой.
Я отвернулась. На беду, лицо мое отразилось в потухшем экране компьютера. Он никогда бы тебя не выбрал, повторила я себе в тысячный раз. Никогда.
— Поцелуй меня, — сказал он.
Я ошарашенно на него взглянула.
— Серьезно?
Он кивнул. Не отрывая глаз от моих губ, взял меня цепкой, пахнущей табаком лапкой за затылок и резко дернул к себе.
Глава 13
Архивариус. Осень
— Ты специально вытащила меня в такой ливень?! — Костик снял плащ, с которого потоком стекала вода.
Я пожала плечами. Вызови я его днем, да в хорошую погоду, каковы были наши шансы остаться незамеченными? То-то. Сейчас же сестры разъехались: у каждой нашлись срочные дела в городе. Дома оставалась одна Валя, но та по традиции сидела мышью в своей комнате.
— Хочешь увидеть, что я нарыла?
— Нет, конечно. Просто решил прогуляться. Погода-то шепчет.
Снаружи загрохотало. Мы оба автоматически взглянули вверх, откуда на нас, не мигая, смотрела лампочка Ильича.
— Ладно. — Я кивнула на стоящую между нами машину. — Представь, что ты хочешь купить это авто.
— В смысле?
— В смысле — ты покупаешь его на вторичном рынке. И тебе нужно понять, побывало ли оно в ДТП.
Несколько секунд он молча на меня смотрел. Потом кивнул, включил фонарик на телефоне, присел на
