Человек с клеймом - Джоан Роулинг

Десять минут спустя, в службе доставки Хестона, Страйк отправил сообщение Дэнни де Леону с контактами Фергуса Робертсона, отметив при этом, что Робин до сих пор не ответила на его сообщение с извинениями. Затем он зашел в туалет и, справив нужду, отправился за едой, думая только о собственной депрессии и о том, какие звуки ему придется издавать, когда Робин объявит о своей помолвке.

Когда его мобильный снова зазвонил, и он увидел, что это Фергус Робертсон, он переключился на голосовую почту. Предположительно, де Леон только что связался с журналистом, и Робертсон хотел получить от Страйка подтверждение, что этот человек настоящий, но, поскольку Страйк только что добрался до начала очереди за едой, он проигнорировал звонок.

Страйк был слегка удивлен, когда Робертсон позвонил снова, пока он ждал свой кофе, и в третий раз, когда Страйк собирался сесть, чтобы съесть свой сэндвич.

–Что? – сказал Страйк, наконец подняв трубку.

–Я пытаюсь сделать тебе одолжение, – прозвучал нетерпеливый голос Робертсона.

–Он уже выходил на связь, да?

–Что?

–Де Леон. По поводу Бранфута.

–О чем ты говоришь?

–Я… неважно. Какое одолжение ты мне оказываешь?

–Калпеппер собирается опубликовать огромную статью о тебе. Я слышал от знакомого. У него есть новый источник.

По пищеводу Страйка словно проскользнула замороженная змея. Он думал, что все закончилось, завершилось, но сразу понял, кто, скорее всего, является новым источником.

–Ким Кокран?

–Не знаю.

–Что за статья? – спросил он, хотя уже знал ответ.

– Похоже, ты был в любовном треугольнике с привлекательной брюнеткой и Эндрю Хонболдом. Хонболд добился судебного запрета, чтобы газеты не публиковали информацию о том, что он не знал, от кого ребенок любовницы – от него или от тебя. Судебный запрет только что отменен. Общественный интерес: борец за семейные ценности изменяет жене.

– Это его ребенок, – сказал Страйк. – Я не отец.

– Ладно, если у тебя есть доказательства, сейчас самое время обратиться к адвокату, – сказал Робертсон. – Возможно, уже слишком поздно останавливать публикацию, но ты сможешь добиться внесения поправок.

– Хорошо, – сказал Страйк, удивляясь спокойствию собственного голоса. – Спасибо за предупреждение.

Он встал, не доев сэндвич и не допив кофе, и похромал обратно к "БМВ", где посидел минуту, глядя перед собой в темноту. Если статья выйдет, ему конец. Журналисты снова нагрянут на Денмарк-стрит. Все инсинуации, которые Калпеппер до сих пор выдвигал в его адрес, будут преувеличены в сто раз. Он станет Тем Парнем, который делал все с этими женщинами: Кэнди, проституткой, Ниной, которую он трахал и отверг, Шарлоттой, мертвой в ванной, Бижу, ее внебрачным ребенком и ее любовником, критикуемым таблоидами. Его делу придет конец. Все, кто с ним работал, будут запятнаны.

Он позвонил Бижу. Она ответила на втором гудке.

– Ты слышал? – спросила она, и в ее голосе слышалась такая же паника, какую он ощущал.

– Слышал, да. Скажи правду: ты призналась Хонболду, что мы переспали?

– Нет, никогда! Я сказала, что намекала на это коллегам, чтобы вызвать у него ревность! Я показала ему результаты ДНК-тестов, и он, на самом деле, сказал вчера, что сожалеет, что сомневался во мне, но теперь…

– Ладно. Ты держись версии, что между нами никогда не было ничего больше, чем пара коктейлей, и я тоже, – сказал Страйк. – Никто не сможет доказать обратное. Я попытаюсь разобраться с этим. Мне пора.

Он повесил трубку. Он видел только одно возможное решение этой дилеммы, и ничто, кроме этой крайности, не могло заставить его на это решиться. Страйк глубоко затянулся никотином и позвонил своей сводной сестре Пруденс.

Глава 105

Ночью, когда мой отец забрал меня

Его мысли были не обо мне;

Он не терзал свое воображение

Размышляя, стоит ли мне быть

Сыном, которого вы видите.

А. Э. Хаусман

XIV: Виновник, Последние стихи

Таунхаус, к которому Страйк подъехал через полчаса, был высоким и белым, с колоннами по обе стороны глянцево-черной входной двери. Подойдя достаточно близко, чтобы рассмотреть его, он заметил, что вместо стандартной львиной головы латунный дверной молоток был в форме электрогитары. Страйк решил позвонить в звонок.

Он услышал шаги и уже положил руку в карман за визиткой, ожидая увидеть домработницу или, может быть, дворецкого, когда дверь открылась, и на пороге оказался высокий, с поседевшими волосами Джонни Рокби собственной персоной, одетый в черный костюм и синюю рубашку с открытым воротом.

– А, – сказал он, ухмыляясь и отступая, чтобы пропустить Страйка. – Входи.

Страйк знал, что в молодости Рокби был точно такого же роста, как его старший сын, хотя теперь стал немного ниже. Рокби позволил своим густым волосам до плеч поседеть, после того как много лет красил их в лилово-каштановый цвет. Его орехового цвета лицо было изрезано глубокими морщинами, несомненно, из-за долгого пребывания в доме отдыха на Карибских островах, а также многолетнего употребления наркотиков и алкоголя. В отличие от старшего сына, он был очень худым.

– Проходи, – сказал он и провел Страйка в огромную гостиную, обставленную в шоколадно-коричневых и золотых тонах. Она показалась ему смутно знакомой, но в своем рассеянном состоянии Страйк не мог понять, почему.

– Пру говорит, что тебе нужна помощь.

– Да, – сказал Страйк. Каждая клеточка его души возмущалась необходимостью говорить это, но выбора не было: либо это, либо неминуемая катастрофа для агентства. – Мне нужен адвокат, который может действовать быстро. Я плачу, но, думаю, ты сможешь найти хорошего быстрее, чем я.

– Без проблем, – сказал Рокби.

Он достал из кармана мобильный телефон и набрал номер.

– Денхолм, это Джонни. Срочно. Я дома, позвони мне… Он позвонит, как только прослушает, – сказал Рокби, кладя мобильный на журнальный столик. – Хочешь выпить?

– Я за рулем, – сказал Страйк.

– Хочешь безалкогольного пива? Я сам больше не пью. Врач запретил. Садись.

Страйк послушался и сел на большой коричневый диван, расположенный перпендикулярно креслу Рокби. Рокби нажал на маленький звонок на стеклянном столике рядом с ним, и появилась филиппинка средних лет в серебристо-серой униформе.

– Можно нам выпить пару кружек ненастоящего пива, Тала?

Она ушла, а Рокби повернулся к Страйку.

– Зачем тебе нужен адвокат?

– Доминик Калпеппер пытается навязать мне еще одну историю, – сказал Страйк.

– Какого черта он к тебе прицепился? Почему…?

У