Человек с клеймом - Джоан Роулинг
Мальчику достались не только отцовские уши и прикус – он казался одиноким, подавленным и часто выглядел испуганным. Нетрудно было представить, что переезд из Харингея, жизнь с бабушкой, страдающей болезнью Альцгеймера, и с отцом, который то и дело срывается на крик, – удовольствие сомнительное. Мальчик шел очень быстро, время от времени переходя на бег, и у Робин возникло предчувствие: что бы он ни делал, он делал это по приказу отца. Вскоре у Робин закололо в боку – или, возможно, подумала она, болело место операции. Это напомнило ей о письме от терапевта, которое она до сих пор игнорировала.
Она следила за мальчиком уже пятнадцать минут, когда зазвонил ее мобильный телефон.
– Есть минутка? – спросил Страйк.
– Да, – ответила Робин, стараясь не задыхаться. – Я иду за Плагом-младшим пешком. А ты где?
– В "Либерти", – сказал Страйк, и Робин тут же вспомнила свой тридцатый день рождения, когда Страйк водил ее в старый лондонский магазин, чтобы купить ей духи, перед тем роковым походом в бар отеля "Ритц". – Миссис Повторная у парикмахера.
– Я не знала, что в "Либерти" есть парикмахерская.
– Я тоже, а теперь торчу в отделе женской одежды и выгляжу как идиот, – сказал Страйк, отодвигаясь, чтобы пропустить группу женщин, разглядывавших, по его мнению, исключительно безвкусные, мешковатые платья, усыпанные крупными флуоресцентными цветами.
– Это Рождество, – сказала Робин. – Притворись, что покупаешь подарки. Или купи подарки по-настоящему.
– Не здесь, – сказал Страйк.
– Почему нет?
– Я просто… не могу.
Музыка, толпы, бесконечный выбор и полное неведение о том, что вообще может понравиться женщинам, для которых ему нужно было купить подарки, – он предпочел бы пройти лечение корневого канала. По крайней мере, там было бы тихо и анестезия.
– Ты будешь выглядеть естественнее, если у тебя в руках будут пакеты с покупками. Для кого из женщин нужны подарки?
– Для Люси и Пруденс. Вообще-то я не собирался ничего дарить Пруденс, но она пригласила меня на их рождественскую вечеринку. Я не пойду, но, наверное, это значит, что она уже что-то приготовила для меня.
– Когда миссис Повторная начала стрижку?
– Пять минут назад.
– Тогда у тебя как минимум два с половиной часа.
– С чего ты взяла?
– Потому что у нее два разных оттенка мелирования. Это требует времени.
– Я позвонил, – сказал Страйк, – чтобы обсудить Штыря и тот анонимный звонок в офис, к которому я теперь склонен отнестись немного серьезнее.
– Мы можем обсудить Штыря, пока ты спускаешься на первый этаж, – сказала Робин.
– Зачем мне спускаться на первый этаж? – спросил Страйк, тем не менее двигаясь в этом направлении.
– Сумочки, – ответила Робин, – и шарфы. Для Люси и Пруденс.
– Уверен, у обеих есть сумочки и шарфы.
– Боже, ты безнадежен, – сказала Робин. – Кажется, Плаг-младший идет на тот же участок, куда его отец приходил той ночью, – добавила она, не сводя глаз с фигуры перед собой.
– Может быть, крокодил или кого там они держат в сарае, прогрыз себе путь наружу, – предположил Страйк. – Я выйду наружу, чтобы послушать свои мысли, и мы сможем обсудить Штыря.
– Хорошо, – сказала Робин, – но потом…
– Да, я что-нибудь куплю, – со вздохом согласился Страйк.
Он пробрался сквозь переполненный отдел канцелярских товаров и наконец с облегчением вышел на тротуар и достал вейп.
– Итак, – сказал Страйк, пока Робин продолжала шагать, все сильнее ощущая боль в боку, – я позвонил Десиме и сказал ей, что мы почти уверены, что Флитвуд избавился от Дреджа-наркоторговца, дав ему наличные. Она не верит – или, точнее, считает, что это доказывает, что он продал неф Кеннету Рамси, но считает, что Дредж все равно его убил, чтобы предупредить Захарию Лоримера.
– Я также позвонил Уордлу и сказал ему, что наш контакт из криминального мира уверен, что тело Джейсона Ноулза отправилось в "Барнаби", кто бы или что бы это ни было, и что Ноулз не был телом в хранилище "Серебра Рамси".
– Отлично, – сказала Робин, которая все это время переживала, что располагает сведениями, о которых следовало бы сообщить полиции. Она надеялась также, что Мерфи никогда не узнает, откуда именно эти сведения взялись. – Ты не рассказал Штырю про того, кто под прикрытием?..
– Черт побери, конечно, нет!
– Прости, – быстро сказала Робин. – Прости, конечно, нет, не знаю, почему я…
Но она знала, почему сказала это: ее одолевала паранойя, связанная с тем, что ее парень узнает, что они со Страйком вмешиваются в дела, которые их не касаются.
Плаг-младший замедлил шаг, чтобы ответить на звонок по мобильному, поэтому Робин тоже подстроила шаг. Теперь у нее пульсировала нижняя правая часть живота.
– Действительно я позвонил по поводу этого дела с убийством, – сказал Страйк, – и того факта, что тот, кто его якобы заказал, знает, что мы ведем расследование, – или знает, что я веду его. Штырь о тебе не упоминал.
– Где, по-твоему, тебя заметили?
– Либо в "Серебре Рамси", либо на Сент-Джордж-авеню, – сказал Страйк.
Слева от него, высоко на арке, были установлены богато украшенные часы, над ними – механический Святой Георгий и дракон, под ними – золотая надпись:
Ни одна прошедшая минута не вернется, Берегитесь и старайтесь не делать ничего напрасного.
В Камберуэлле сын Плага открывал ворота садового участка, и Робин с облегчением укрылась возле почтового ящика.
– Все это становится чертовски запутанным, – сказал Страйк. – Если допустить, что какой-то богатый и влиятельный масон хотел избавиться от человека, который его шантажировал – а жертвы шантажа, как правило, действительно хотят видеть своих шантажистов мертвыми, – то я не вижу ни одной внятной причины, почему убийство должно было произойти именно в "Серебре Рамси". Наоборот, логичнее было бы, чтобы убийца-масон держал все это как можно дальше от магазина масонской атрибутики. И уж какого хрена он распорядился накинуть на труп масонскую ленту…
– А если Райт действительно был шантажистом богатого масона,
