Человек с клеймом - Джоан Роулинг

Учитывая ее нынешние чувства к Линде, Робин обнаружила, что более чем готова отдать Кармен должное.

Только когда они свернули на дорогу, где находился паб "Гнедая лошадь", Робин впервые в жизни задумалась, почему ее называют Серебряной улицей. Мысли о масонских центральных композициях, кувалдах и угольниках снова заполонили ее мысли, когда они присоединились к толпе в пабе, где она выпила свой первый легальный напиток, а позже отпраздновала результаты экзаменов, мало осознавая, насколько короткой будет ее университетская карьера и почему. В пабе было три секции, две по обе стороны от главного входа и одна в задней части, и, как и следовало ожидать в канун Рождества, он был переполнен. Когда Мерфи проревел, что он возьмет первую порцию, Робин попросила виски. Последние три раза она пила его со Страйком. Во всех трех случаях ей требовалось острое, немедленное облегчение от спиртного, в первом случае потому, что из-за него у нее пошла носом кровь и появились два синяка под глазами, во втором, потому что она совершила то, что, как она боялась, станет катастрофической ошибкой в деле, и, наконец, потому что ее допрашивали с пристрастием.

Виски подействовал как всегда – приятно и мгновенно: обжег горло, стал разматывать тугой, болезненный узел в груди. Теперь ей было легче протянуть руку и сжать ладонь Мерфи; он ответил тем же, потом наклонился и поцеловал ее в губы. Они улыбнулись друг другу, и Робин подумала: он ведь и правда хороший. Все еще держась за руки, они стояли под рождественскими гирляндами, и Робин помахала паре школьных подруг, которые так и не уехали из Мэссема, – и с облегчением отметила, что те не подошли поговорить.

– Робин, – проревел Мартин на ухо Робин, – это Кармен.

Робин обернулась и увидела женщину выше себя, с выбритыми висками и ярко-красными волосами, собранными в конский хвост. На ней была кожаная куртка поверх облегающего платья-майки, а кожа над грудью была покрыта сплошной татуировкой: обломки галеона на закате и русалки на скалах. Ее беременный живот словно не был ее частью – все остальное было таким тощим.

– Привет! – крикнула Робин, когда Слэйд начал петь "Merry Xmas Everybody" через динамики. – Приятно познакомиться!

– И мне, – крикнула в ответ Кармен.

– Нет, я заплачу за этот круг, – громко сказала Робин Джонатану, увидев, как он шарит в поисках кошелька. – Кармен, чего бы ты хотела?

Она ожидала, что женщина, будучи на седьмом месяце беременности, скажет "фруктовый сок", но Кармен сказала: "Двойную водку со льдом, пожалуйста". Робин отпустила руку Мерфи и пошла к бару.

В очереди у бара стояла еще одна беременная женщина; она была блондинкой с каре, с каким-то одутловатым, но при этом изможденным лицом, как у Дженни, оставшейся дома. Женщина взглянула на Робин, когда та подошла к ней, и только тогда, с изумлением, Робин узнала Сару Шэдлок, бывшую университетскую подругу, любовницу, а теперь и вторую жену своего бывшего мужа.

– Привет, Сара, – автоматически сказала Робин.

Сара пробормотала: "Привет", и заняла пустое место, освободившееся от мужчины, который отошел от бара, сжимая в своих огромных фермерских руках четыре пинты.

– Давай я помогу, – сказал Мерфи на ухо Робин, и когда она повернулась, улыбаясь, он снова поцеловал ее в губы. Она могла бы подумать, что он так же пьян, как парни, подпевающие Слэйду в углу, – он выглядел таким счастливым, что их ссора закончилась, и она заметила, как Сара обернулась на них, прежде чем заказать напитки.

В теплом, мягком тумане после второго двойного виски Робин подумала, что, пожалуй, стоит помириться с матерью утром – пораньше, пока остальные еще спят. Кармен и Мартин орали друг другу в уши, и было непонятно, обмениваются ли они нежностями или ругательствами, но, вероятно, в итоге разберутся, подумала Робин, заказывая у Стивена, чья очередь была у стойки, третий виски. Они с Мерфи чудесно ладили – смеялись над какой-то шуткой, которую Робин не расслышала, – но разве не в этом суть Рождества? Сейчас она ощущала теплое, почти всеобъемлющее чувство доброжелательности ко всем, и единственное, что требовалось, – еще немного виски, чтобы это чувство не угасло. Когда Стивен сунул ей в руку третий двойной скотч, она сказала:

– Я тебя люблю, Пуговка, – а он рассмеялся и ответил:

– Ты пьяна, Боббин, – употребив ее старое детское прозвище, как "Пуговка" было его.

И тут, пробравшись сквозь толпу, Робин заметила своего бывшего мужа, сидевшего за столиком в углу. Ее взгляд, возможно, скользнул бы мимо него, если бы она не видела до этого Сару: он располнел, а вокруг глаз появились серые круги. Когда Робин снова отвела взгляд, заиграла "Не сегодня, Санта", и с неприятным внутренним содроганием она вспомнила год выхода песни: ей был двадцать один год, и мужчина, сидевший в дальнем углу этого знакомого паба, который позже показал себя двуличным, крайне меркантильным, склонным к насилию и неверным, был для нее единственной гарантией того, что мужчины, желающие секса с тобой, не все монстры. Это произошло после того сокрушительного изнасилования, которое, без ее ведома, оставило внутри нее инфекцию, которая тихонько разъедала ее способность делать то, что с такой легкостью делали Сара, Дженни и Кармен, а именно зачать ребенка естественным путем, без какого-либо вмешательства мужчин с монобровью, вооруженных статистикой и строгими лекциями.

– Вы Робин Эллакотт?

– Что? – глупо спросила Робин у девушки, задавшей этот вопрос. Это была незнакомка с детским личиком, в платье, похожем на коротенькую ночную рубашку, и с такими густыми накладными ресницами, что они напоминали пушистых гусениц, которых Робин и Стивен в детстве ловили и безуспешно пытались вырастить в мисках, полных салата.

– Вы Робин Эллакотт? – повторила молодая девушка.

Сегодня утром никаких чулок

Но это меня не огорчает…

– Да, – сказала Робин.

– Как вы можете с ним работать, если он делает такие вещи?

– Что? – громко спросила Робин.

– Как, – девушка встала на цыпочки и прокричала в ухо Робин, – как вы можете быть с кем-то, если он заставляет девушек заниматься с ним сексом?

– Я не знаю, что…

С небольшой задержкой до Робин дошло, о чем говорит девушка.

– Этого не было! – крикнула она.

– Что?

– Этого не было! Не стоит верить всему, что читаешь!

Она наблюдала, как