Тропа воскрешения - Майкл Коннелли
И тут я понял: всё меняется. Судья не собиралась учитывать эти доказательства при принятии окончательного решения по ходатайству.
— Основа ходатайства о снятии обвинения — представление новых доказательств, подтверждающих незаконность лишения свободы заявителя, — продолжила Коэльо. — К сожалению, эти доказательства новыми не являются. Они находились в лаборатории пять лет и, очевидно, могли быть доступны защите для анализа ДНК заявительницы уже во время первоначального судебного разбирательства. Утверждение заявителя о том, что такой анализ тогда был невозможен, не соответствует действительности. Имеются широко известные уголовные дела, в которых анализ ДНК применялся существенно раньше — к примеру, дело Кейси Энтони во Флориде или расследование убийства Джонбенет Рэмси в Колорадо. Поэтому суд должен определить, являются ли эти доказательства действительно новыми или могли и должны были быть представлены ещё пять лет назад.
Я не верил своим ушам. Я опустил голову и не мог заставить себя повернуться к подзащитной.
— Суд приходит к выводу, что имел место второй вариант, — продолжила Коэльо. — Эти доказательства могли и, вероятно, должны были быть представлены защитой в ходе первоначального разбирательства. В связи с этим они исключаются из настоящего слушания. У заявительницы, возможно, остаётся обоснованное основание для нового обращения в суд — по факту неэффективной помощи адвоката при первоначальном рассмотрении дела, — но это не предмет нынешнего ходатайства и не входит в рамки настоящего слушания.
Я вскочил.
— Ваша Честь, упомянутые вами дела — исключения из правил, — сказал я. — Это были громкие процессы, куда вкладывались гигантские ресурсы и деньги. Такие научные методики не применялись тогда в рядовых делах. Да, первоначальный адвокат был неэффективен — но не в этом. Тогда почти никто не прибегал к подобному анализу.
— Но кто‑то мог, мистер Холлер, — спокойно ответила Коэльо. — В этом и суть.
— Нет! Вы не можете этого сделать, — выпалил я.
Судья на секунду застыла, поражённая моим тоном.
— Прошу повторить, мистер Холлер?
— Вы не можете так поступить, — сказал я.
— Я уже поступила именно так, мистер Холлер. И вам…
— Это неправильно. Я возражаю. Это прямое доказательство невиновности, судья. Вы не можете отмахнуться от него только потому, что оно не вписывается в формальный каркас прецедентов.
Судья выдержала паузу, а затем заговорила ровным голосом:
— Мистер Холлер, будьте осторожны, — предупредила она. — Решение принято. Если вы считаете его ошибочным, у вас есть процессуальные средства обжалования. Но не смейте спорить со мной в таком тоне. Если у вас есть другой свидетель, выведите его на место, и мы продолжим.
— Нет, не выведу, — сказал я. — Это фарс. Вы похоронили реконструкцию, а теперь хороните и это. Моя клиентка невиновна, а вы шаг за шагом отвергаете любые доказательства, которые это подтверждают.
На этот раз пауза затянулась, но гнев судьи не ослаб. Казалось, он закипает в её взгляде.
— Вы закончили, мистер Холлер?
— Нет, — ответил я. — Я возражаю. Эти доказательства новые. Им не пять лет — они получены сегодня утром в лаборатории. Как вы можете заявлять, что они не новы, и при этом отправлять эту женщину, мать маленького мальчика, обратно в тюрьму за преступление, которого она не совершала?
— Мистер Холлер, я даю вам последний шанс сесть и закрыть рот, — произнесла Коэльо. — Вы вплотную подошли к грани неуважения к суду.
— Простите, Ваша Честь, но я не могу заставить себя замолчать, — сказал я. — Я обязан говорить правду, потому что этот суд её не озвучивает. Вы отклонили реконструкцию, и бог с ним — я мог с этим смириться. Но ДНК… ДНК доказывает, что мою клиентку подставили. Как вы можете сидеть здесь и говорить, что это недопустимо? В любом другом суде в этой стране это были бы…
— Мистер Холлер! — крикнула судья. — Я вас предупреждала. Я признаю вас виновным в неуважении к суду. Маршал, взять мистера Холлера под стражу. Это федеральный суд, мистер Холлер. Ваши номера с возражениями и оскорблениями в адрес суда могут сойти с рук в суде штата, но не здесь.
— Вы меня не заткнёте! — крикнул я. — Это несправедливо, и каждый здесь это знает.
Маршал Нейт толкнул меня вперёд, прижал к столу. Мои руки грубо заломили за спину, запястья туго стянули наручниками. Кто‑то схватил за воротник, поставил на ноги. Нейт развернул меня и потащил к двери в камеру при зале суда.
— Может, ночь в тюрьме научит вас уважать суд, — донёсся голос Коэльо мне вслед.
— Люсинда Санс невиновна! — крикнул я, когда меня втолкнули в дверь. — Вы это знаете, я это знаю, все в зале это знают!
Последнее, что я услышал, прежде чем дверь захлопнулась, было объявление судьи о завершении заседания.
Именно этого я и добивался.
Часть одиннадцатая. Хор гудков
Глава 43.
Босх вёл «Линкольн», Шами Арсланян сидела рядом, на переднем сиденье. Они продирались через плотный поток машин по автостраде 101 на север.
— Как думаете, она оставит его на ночь? — спросила Арсланян.
— Похоже на то, — ответил Босх. — Судя по всему, он довёл её до белого каления. Жаль, что меня не было в зале.
— Думаете, ему там может быть опасно?
— Скорее всего, его изолируют, — сказал он. — Меньше всего судья хочет, чтобы с адвокатом, которого она туда упекла, что‑нибудь случилось.
— То есть его всю ночь продержат в камере при суде?
— Нет, — сказал Босх. — Его отвезут в городской центр содержания под стражей — федеральную тюрьму. В изоляторе при суде никого на ночь не оставляют. В конце дня всех этапируют туда. Сейчас он, скорее всего, уже в автобусе, а то маршалы могут и отдельно его повезти — учитывая его, скажем так, особый статус.
— Надеюсь, — сказала Шами.
— С ним всё будет в порядке. Уверен, он просчитал это, прежде чем устроить вспышку в зале. Когда его несколько лет назад обвиняли в убийстве, он провёл три месяца в окружной тюрьме и сумел выжить. Вы ведь слышали об этом?
—
