Джастин Кейс - Мег Розофф

Он внимательно разглядывал свое отражение, пока чистил зубы, и заметил, что лицо в зеркале выглядит по-другому. Исчез затравленный взгляд. Он меньше походил на дерганого ребенка и больше на сложившегося человека.

Служащий заколотил в дверь, на этот раз громче.

Джастин вытер шею и прошелся бумажным полотенцем по влажным волосам. Никогда в жизни он не чувствовал себя таким чистым. Горячей воды и мыла всего на фунт хватило, чтобы смыть грязь с его души, очистить мозг от слякоти и открыть лицо, спрятанное под маской.

Он вытянул перед собой руку. Ничуть не дрожит. Он стал сильным. Непобедимым.

Давай, покажи, на что ты способна, сказал он своей судьбе.

Непременно.

23

Три дня он прожил в состоянии анабиоза, смахивающего на семейную идиллию.

Каждый вечер он устраивался на голубых пластиковых креслах и крепко спал рядом со своим псом. На вторую ночь ему приснился новый сон. В этом сне он был нагишом и парил, как дирижабль, в потоке плотного теплого воздуха под потолком аэропорта. Оттуда он созерцал передвижения людей, словно маленький божок, а иногда выпускал воображаемые закрылки и весело пикировал в толпу, забавляясь своим всесилием.

Каждое утро он просыпался полным оптимизма, с ясной головой и бодростью во всем теле.

Он вдруг понял, что счастлив, и это было настолько новое, неожиданное, ни на что не похожее чувство, что он не мог не поделиться с Агнес.

— Где ты? — взвизгнула она в телефонную трубку. — Я так беспокоилась.

— В лутонском аэропорту.

— В аэропорту?

— Да.

— Прилетел или улетаешь?

— Я тут… живу.

— Как странно. — Она помолчала. — Хорошо там?

— Да. Лучше не бывает.

— Лучше не бывает? В каком смысле?

— Не знаю, не могу объяснить.

— Попробуй.

Он помолчал.

— Тут спокойно. Все по-другому. Никто меня не знает.

На другом конце провода молчание.

— Это даже не место, это как промежуточный пункт на пути к какому-то другому месту. Как чистилище.

— Мне это не приходило в голову.

— Мне тоже. Но… так тут себя чувствуешь.

— Это ты там себя так чувствуешь, — сказала она, и он ясно представил, какое у нее при этом лицо.

Оба молчали. Потом он услышал сигнал — у него заканчивались деньги.

— Агнес…

— Я приеду через полчаса.

Телефон замолк.

24

Он сразу понял, что она приехала. Боб задергал ушами туда-сюда и развернулся в ту сторону, откуда она должна была появиться. Даже в гигантском зале аэропорта Джастин почувствовал, как все на миг замерло, а затем по воздуху пронеслась волна мелкой дрожи. Интересно, как она сегодня одета.

С высоты смотровой галереи было видно почти все пространство терминала, и он с нежностью и восхищением наблюдал, как изменяет свою форму поток человеческой массы, прорисовывая траекторию движения Агнес по залу.

Теперь он увидел ее: зеленые сапоги из змеиной кожи, плотные колготки цвета фуксии, крошечные зеленые велюровые шорты и растянутая почти прозрачная майка с длинными рукавами, спадавшими ниже кончиков пальцев, чуть не до колен. Под мышкой она сжимала огромную ворсистую шкуру какого-то чудовищного акрилового зверя. Розовые волосы были прикрыты остроконечной белой шерстяной шапочкой с яркими прыгающими помпонами. И завершал наряд чехол для фотоаппарата.

Теперь, даже с такой высоты, он слышал стук ее тяжелых подошв: томп-томп-томп.

Он улыбнулся и на секунду ощутил, как глубоко тронут ее дружбой. Потом перегнулся через перила и помахал ей.

— Агнес! — крикнул он. Она посмотрела вверх и просияла, неистово махая рукой и умудрившись при этом отщелкать несколько кадров на телеобъектив.

Он указал на эскалатор в дальнем конце терминала и, подбежав туда почти одновременно с нею, бросился вниз навстречу. Боб остался стоять наверху, дрожа и поскуливая. Он протяжно залаял, впервые за все это время.

Но у Джастина не было времени думать о Бобе.

Не стерпев, Агнес шагнула на эскалатор, идущий вверх. Когда они поравнялись, проезжая в разных направлениях, она забралась на движущийся поручень, неуклюже перевалилась через балюстраду и спрыгнула на ступень ниже его, громко клацнув подошвами. Она отступила на шаг и осмотрела его.

— Выглядишь по-другому, — сказала она, хмурясь и меняя объектив. — Лучше.

Он кивнул.

— А как у тебя с… — Она понизила голос. — Ну, понимаешь?

Он развел руками и пожал плечами, но слова вырвались сами собой:

— Что-то изменилось. Я стал как будто легче, счастливее. Свободнее. Будто с меня сняли груз. Знаю, звучит ужасно пафосно. — Он расплылся в улыбке, не в силах скрыть свою радость, — но она исчезла.

Они оба чуть наклонились вперед, может, чтобы поцеловаться или просто сойти с эскалатора — неизвестно. Потому что в следующее мгновение воздух разорвало таким оглушительным взрывом, что его вибрации пронзили их мягкие ткани еще до появления самого звука. Их подбросило в воздух на два метра и с силой швырнуло на пол вместе со всеми, кто был в аэропорту, даже с теми, кто был уже мертв.

25

Спросите у комика, теннисиста, шеф-повара.

Главное — поймать момент.

26

Кто знает, чего ожидать от взрыва такой мощности? Мозг с трудом переваривает информацию, с которой никогда прежде не сталкивался, поспешно ищет объяснение пронзительной боли в плече, неудобному положению ноги, сложившейся и врезавшейся в солнечное сплетение, ноги, которая, оказывается, принадлежит кому-то другому.

Поначалу кажется, что вокруг стоит полная тишина, только не прекращается перезвон невесть откуда взявшихся церковных колоколов.

Потом, когда вам удается сфокусировать взгляд и приподнять голову на негнущейся шее так, чтобы оглядеться, становится ясно, что это вовсе не тишина, а полная потеря слуха из-за взрыва. Кругом все — сплошной звук, но его не слышно, только видно: рты раскрыты в крике, огромные осколки стекла вылетают из погнутых оконных рам. Очень медленно и беззвучно все падает вниз.

Внезапно вы вспоминаете про какую-то девушку, вы не помните ее имя, но знаете, как она выглядит, и знаете, что ее нет рядом, по крайней мере, она не попадает в ограниченное поле вашего зрения. Вы медленно и мучительно поднимаетесь на колени и осматриваетесь неспешно, ведь, в конце концов, вы ждали беды всю дорогу. Вы видите, что все это безумие устроил, судя по всему, громадный самолет, покореженный, дымящийся, почти под идеально прямым углом врезавшийся в пол примерно там, где вы стояли пять минут назад. Самолет практически цел. Он неестественно балансирует на носу, как чудовищный серый толстокожий зверь в дьявольском цирковом представлении. Вы не в силах оторвать взгляд от покачивающегося фюзеляжа или, скорее, той его части, которую не