Мама. Папа. Я - Малкольм Даффи

– Представить себе не могу, с чего бы. А ей сколько было?

– Пятнадцать.

– А, чем дальше, тем любопытнее, ты смотри-ка.

– Матери с отцом я поперек горла стоял, и они отправили меня на постоянку в Эдинбург, к дяде Коннору и тете Фионе. Ту девушку я больше не видел. И пацана тоже до сих пор не видел. Конец истории.

– Нет, не конец, Стиви, а самое начало. Если ты еще не заметил, крошечная часть твоей личной истории вернулась. Твоя кровиночка спит на твоем чертовом диване.

– Я его не приглашал.

– Ой, а это все меняет, да? Если твой сын – непрошеный гость, значит, все в порядке, так, что ли?

В глазах Меган стояли слезы. Она попыталась их спрятать, но ничего не вышло. Потом она перевела взгляд на меня. Ее глаза были красными.

– Если Стиви тебя не приглашал, какого черта ты тут делаешь?

Я решил не говорить ей всю правду.

– Просто хотел познакомиться… с папой.

– Нет, тебе деньги нужны, – сказала Меган, глядя на меня во все глаза, как на какое-то чудовище. – Все дело в алиментах, да? Это твоя мать тебя сюда прислала. Ты хочешь денег, все всегда упирается в деньги. – Меган оглядела квартиру и засмеялась. – Да какие тут на фиг деньги?

– Она меня не присылала. Я сам приехал.

– Думаешь, я поверю?

– Это правда.

– Она же знает, что ты здесь. Так?

Я мотнул головой.

– Господи боже, да он сбежал. Его полиция ищет.

– Ничего они не ищут. Мама думает, я на экскурсию с классом поехал.

Нижняя челюсть Меган отвисла, как у куклы-чревовещателя.

– Он говорит правду, Мег, – сказал Стиви.

– Веское слово человека, который врал сквозь зубы столько лет подряд. – Меган снова перевела взгляд на меня. – Если тебя сюда отправила не она, тогда откуда ты узнал адрес Стиви?

– Тетя Тина дала. Больше никто не хотел говорить. Она поверила, будто я только письмо ему собираюсь написать.

В комнате стало тихо. Только мужик в телике рассказывал, как готовить пудинг. Тишину прервал Стиви.

– Прости меня, Мег.

– Я думала, что могу тебе доверять, Стиви. Когда ты собирался мне рассказать? У алтаря? Когда мы ставили бы подписи? Во время медового месяца?

Стиви тяжело вздохнул.

– Если честно, Мег, я вообще не собирался тебе рассказывать. Все случилось так давно. Произошла ошибка, огромная ошибка. – Мне дико не нравилось, что меня называют этим словом. – Я подумал, все канет в Лету и я не стану об этом вспоминать. Ты разве ничего такого не делала в прошлом, о чем не хочешь рассказывать?

– Делала, но не в таких масштабах. Не в масштабах ребенка, Стиви, целого, блин, ребенка. – Она шмыгнула носом. – О чем еще ты решил мне не рассказывать?

– Ни о чем, Мег, – соврал Стиви. – Теперь точно все.

Стиви подошел к ней и попытался взять за руку, но Меган только отмахнулась.

– Давай обсудим все наедине, – сказал он. – Пойдем посидим в «Жеребце».

Меган посмотрела на ужин, разбросанный по полу. Соус застыл на ковре пятнами крови. Такое и за сто лет не ототрется, но что-то мне подсказывало, что Меган было не до этого. Потом она повернулась ко мне.

– А он как же?

– Он в Шотландию один приехал. Думаю, за пару часов в квартире с ним ничего не случится.

Меган кивнула.

Стиви пошел к вешалкам, снял свое и ее пальто, а потом взглянул на меня так зло, как будто хотел меня убить.

Бабах.

Ушли.

Обычно я люблю смотреть телик, когда остаюсь один дома, но только не сегодня. Я вырубил шотландского диктора. Стало тихо, как в склепе. Я слышал только собственное дыхание. Не мог поверить в то, что только что произошло. Мы хорошо провели день, если учесть, что он не захотел отправить меня куда подальше. Что я такого сказал? Одно-единственное слово. Что такого уж ужасного в слове «папа»? Он ведь и есть мой папа.

Нужно было позвонить маме.

Кнопка, кнопка, кнопка.

Гудок. Гудок. Гудок.

– Алло?

– Привет, мам, – сказал я, стараясь говорить нормальным голосом.

– Ой, привет, Дэнни, – ответила мама приятным «колл-центровским» голосом. – Как твои дела, котик?

Сразу понятно, что ЖП рядом.

– Хорошо.

Затем ее тон изменился.

– Дэнни, это ты спрятал пиво Каллума в гараже?

Что мне было сказать? Что у банок выросли крылышки и они сами туда улетели?

– Да, мам.

– Каллум рассердился, и очень сильно.

Даже думать не хотелось, что это может означать.

– Он тебя?..

– Нет, Дэнни. Я ему сказала, что мне понадобилось немного расчистить холодильник. И что в гараже в это время года довольно прохладно.

Я гордился мамой. Такая же хитрая, как я.

– Хотелось бы просто узнать, что ты это сделал, от тебя самого, Дэнни.

– Прости, мам. Я просто…

– Я знаю, зачем ты так сделал.

Тишина.

Она не хотела об этом говорить. На эту тему неприятно говорить в открытую.

– Чем вы сегодня занимались? – спросила она.

– Гуляли.

– Разумеется, гуляли, вы же в Озерном крае. Это тебе не город. Как там у вас погода?

Я схватил газету и глазами нашел прогноз погоды в Озерном крае.

– Прохладно, восемь градусов по Цельсию. Переменная облачность, кратковременный дождь. Несильный западный ветер.

– Ты как диктор по телевизору.

Хорошо, что она не проверила. Я не ту газету прочитал. Такая погода была вчера.

– В комнате у тебя, небось, храп стоит?

– Ага.

– И прочие звуки.

– Ага.

– А на уроках английского ты хоть иногда используешь другие слова, кроме «ага»?

– Ага.

Мама рассмеялась. Всего на секунду.

Она догадывается, что что-то не так. Мамы всегда все знают.

– Наверное, скучаешь по дому, хоть капельку, да?

– Ага.

– Позвонишь завтра?

– Ага.

– Я тебя люблю, Дэнни.

– И я тебя, мам.

Но трубку она повесила не сразу.

– И еще. В следующий раз, когда сделаешь какую-нибудь глупость, сначала скажи мне. Обещаешь?

Двадцать пять

Меня словно подбросило на кровати, и я проснулся.

Сначала я даже не понял, где нахожусь. Потом услышал бормотание голосов на шотландском, и на меня обрушились воспоминания: поезд, Эдинбург, квартира, Стиви, Меган, я, «папа». Они все еще ссорились из-за этого слова.

Я оглянулся. Телик был выключен, весь свет тоже, остатки еды убраны с пола, а на мне лежало