На стальных путях - Владимир Владимирович Левандовский
Однако, добившись первых крупных успехов, став старшим машинистом паровоза, Карпеш испытал и серьезные неудачи. Он повторил ошибки некоторых своих товарищей. Наблюдая, как быстро водят тяжеловесные поезда старые механики, с какой внешней легкостью они берут с места поезда весом в пять-шесть тысяч тонн, как точно они останавливают на станции маршрут в двести пятьдесят осей, Карпеш за внешней легкостью, с которой работают мастера, не увидел гигантского труда, который один мог дать машинистам это спокойствие, мастерство, выдержку.
Стремясь увеличить скорость, Карпеш допустил сначала один небольшой брак, потом другой. Пришлось ехать на межпоездной ремонт объясняться с руководством депо по поводу значительного перерасхода угля. Тогда Карпеш резко изменил стиль работы, стал чрезмерно осторожен и совершенно неожиданно убедился, что у него чуть не самая низкая техническая скорость в депо. Молодой механик бросался из крайности в крайность. Он нуждался в серьезной и основательной помощи.
Перед одним из рейсов на паровоз Карпеша поднялся Иван Петрович Блинов. Молодой машинист, которого в обычное время трудно вывести из равновесия, покраснел и смутился. Он решил, что Блинов, не раз приглашавший его на свои беседы по передаче опыта, не уверен все-таки в силах молодого машиниста и теперь решил проверить его в пути.
— Здравствуй, Борис Петрович, — кивнул ему Блинов. — Не сидится дома. На паровоз потянуло…
— Так вы только из рейса, Иван Петрович…
Блинов с добродушной хитрецой пробасил:
— Три часа прошло после поездки. Разве это «только из рейса». Ты уж не возражай, Борис, поеду с тобой.
Иван Петрович пришел на паровоз без подозрений, он просто решил помочь своему молодому товарищу.
Сейчас, вспоминая этот случай, Блинов прислушивался к разговору Карпеша с секретарем партбюро. Молодой машинист рассказывал:
— Шел я тогда на двух клапанах. Остальные открыть боялся, думал, воду будет нести из котла. Конечно, опоздал — не скорость, а скоростишка получилась. Пришли в Макушино, гляжу, Иван Петрович словно лицом потемнее стал, а молчит. Хоть бы отругал, думаю, — вес полегче. Нет, молчит. Пошли в обратный рейс. Веду поезд в двести осей. Уклон. Шестьдесят километров скорость. Надо тормозить. Сократил я ручкой крана машиниста скорость до тридцати километров, отпустил тормоз, скорость и упала до десяти километров. Пришлось помучиться, пока снова нормальный ход развил. Прибыли в Курган, Иван Петрович, прощаясь, говорит: «Умоешься, отдохнешь, приходи ко мне». Ну, думаю, про мытье он недаром намекнул, будет головомойка. Пришел вечером. «Садись, — говорит Иван Петрович, — разговаривать будем. А хочу я наперед тебе сказать: твердость, смекалка, выдержка человека машинистом делают. Быть тебе отличным механиком, Карпеш. Верю». Потом к дочери обращается. «Зина, — говорит, — выйди в соседнюю комнату, почитай книжку». Думаю: спасибо и на том, хоть дочку выйти попросил, а то хоть сквозь землю провались.
Однако опасения мои были напрасными. Разговор был довольно мирный. Иван Петрович подробно мне рассказал об ошибках в рейсе и как избегать их в будущем. Я не утерпел, спрашиваю: Иван Петрович, а почему в рейсе меня не одернули?
«А зачем, — говорит Иван Петрович. — Я, конечно, побольше тебя машину водил, опыта немало накопил, и начни я тебя в поездке через меру опекать — задергать мог. Ни к чему. А вот мы теперь с тобой поговорили в спокойной обстановке, ты и сам разберешься, где ошибки допустил. Во втором рейсе мы их с тобой и поправим».
И верно, в следующей поездке открыл я уже пять рабочих клапанов, а пуск пара регулировал реверсом и, представьте, воду вовсе не несло. Овладел я и торможением на уклоне. Теперь уже снижал скорость не до тридцати километров, а до пятидесяти. Когда отпускал тормоз, сорок получалось. Норма.
Много мне удалось узнать в этих совместных поездках. Да и на остановках и в депо мы времени не теряли. Показывал Иван Петрович, как осматривать ведущие детали и узлы, как за котлом ухаживать, заправлять антинакипин, продувать котел, топку чистить.
Запомнил я последний наш общий рейс. Спустился с паровоза Иван Петрович, пожал руку и говорит: «Спасибо, Борис Петрович». Я даже растерялся: за что? — спрашиваю. «А за то, — говорит, — во-первых, что ученик сообразительный, а главное, за то, что подсказал ты мне одну правильную идею. Мы, старики, до сих пор обучали молодежь на своих паровозах: сами, конечно, машины готовили к рейсам, сами управляли ими, а новичок стоял сбоку и смотрел. Много ли от такой учебы толку? Новичка на его паровозе обучать надо».
Вам известно, — продолжал Карпеш, — как дело дальше пошло. Были созданы у нас по почину Ивана Петровича Блинова, Василия Степановича Адамова и Петра Устиновича Сидорова стахановские школы обучения молодежи, в которых готовили моих однокашников к работе в зимних условиях. Вся сеть подхватила этот почин. Шутка ли сказать, только в этом году к нам в депо пришли 42 машиниста, 112 помощников, 76 кочегаров, для которых эта зима будет первой.
Что же касается меня, то с тех пор большой шаг вперед удалось мне сделать: техническую скорость увеличил я на четыре километра против нормы, ежемесячно сберегаю 70 тонн угля.
Обдумал как следует результаты своей работы и пошел посоветоваться к Михаилу Чернышеву. Мы с ним оба комсомольцы, оба старшие машинисты. И его и меня обучали мастерству старые наши машинисты. Теперь мы на хорошем счету в депо. А депо наше, известно, новаторское депо, и вся сеть не раз наши почины подхватывала. Известно, что курганцы первыми предложили водить тяжеловесы. Вся сеть знает, что Иван Петрович провел в свое время поезд весом в 11 400 тонн. Первым наше депо предложило водить поезда зимой по нормам летнего графика. Немало хорошего сделали наши старшие товарищи. А мы? Обучили нас они своим методам работы, поделились опытом. Что же мы внесем нового в работу паровозников?
Посоветовались мы с Чернышевым и решили: на сети не всегда помнят о сохранении зимой летних норм. А это большое значение имеет. Кроме того, мы овладели вождением тяжеловесных поездов. Почему мы их не можем водить зимой? Можем. И решили мы выступить с такой инициативой и призвать к этому своих товарищей. С этим и пришел я к вам посоветоваться.
…Наступил ранний октябрьский вечер, а два коммуниста и комсомолец продолжали обсуждать дело, которое глубоко волновало всех троих.
Прощаясь и пожимая руку Павлову и Блинову, Карпеш сказал:
— Завтра я принесу вам текст письма к молодым машинистам сети. Обсудим вместе.
Когда Карпеш ушел, Павлов достал из стола папку с планами работы и сказал Блинову:
— Давай, Иван Петрович,
