В политике сбывается самое нелепое. Беседы с Михаилом Задорновым - Михаил Николаевич Задорнов
— Она чувствовала себя обделенной?
— Во многом она осталась примой. В Генштабе на совещаниях, проходивших в дни спектаклей с Семеновой, маршалы, генералы передавали записки друг другу: «Вы сегодня идете смотреть Божественную?» Можно было не пояснять, о ком идет речь. И они старались не пропускать Семёнову в «Лебедином», в «Раймонде». В годы войны именно «Раймонда» особенно полюбилась военным. Есть в этом балете рыцарский воинский дух, а Семёнова представала прекрасной дамой, за которую шли в бой… Порой овации после спектакля продолжались не меньше часа!
— А личная жизнь после Карахана продолжалась?
— Семёнова, пожалуй, единственная из великих прим Большого XX века — стала мамой, а потом и бабушкой, и прабабушкой… Это сейчас все смело рожают: другая медицина. Отцом её дочери был Всеволод Аксёнов — знаменитый актёр, один из корифеев чтецкого искусства. Красавец, обладатель чарующего голоса, на сцене он был Дорианом Греем и Пером Гюнтом. Многие удивлялись — зачем балерине рожать? Можно навсегда потерять форму. Но Семенова отвечала: «Пройдут годы, появится кто-то молодой, вы отвернете от меня головы в другую сторону, а с чем я останусь?» После рождения дочери ей удалось вернуться на сцену. Жаль только, что роман с Аксеновым оказался недолговечным.
— Какой она была?
— В том-то и феномен, что она умела быть разной — и легкомысленной, богемной. И — педантичной, когда дело касалось балетной «муштры», изучения новых партий. Что никогда не подводило Семенову — так это железная нервная система. Она слишком любила и понимала искусство, чтобы всерьез отвлекаться на обыкновенные театральные интриги. При этом — цену себе знала и порой превращалась в капризную звезду.
— Но на сцене мы ее не видели…
— Мой отец видел. Еще при Сталине, в 1952 году Семёнова последний раз танцевала на сцене Большого — в опере «Иван Сусанин», в которой её танец на балу всегда вызывал овации. Она стала преподавать. Класс Семёновой в Большом по праву считали академией балета. Она сохраняла безупречную форму, ежедневно занималась у станка, подавая пример ученицам, среди которых было немало маститых артисток. Азарт не покидал Семёнову до последних дней… Она и на девятом десятке любила путешествовать, с удовольствием ездила в дальние гастроли со своими учениками, набиралась новых впечатлений. Не только в театры и музеи, даже на корриду заглядывала. После занятий в классе шла домой с прямой спиной, не показывая усталости — в пример молодым. Никто не знал структуру человеческого тела так досконально, как Марина Тимофеевна. Она лучше любого врача всегда знала, какую мышцу следует разработать ее ученику, как избегать травм. Сама Семенова никогда не болела, а если болела, то никому этого не показывала.
— Но возраст взял свое?
— В 95 лет она перестала служить в Большом. Передала свой класс любимому ученику — Николаю Цискаридзе. Когда ей исполнилось 99, Семенова сказала: «Я эту стерву Кшесинскую переживу!» Когда она — совсем пожилая, маленькая седая женщина — появлялась в ложе Большого или Мариинки, зал сотрясали овации. Публика помнила ее, императрицу балета.
Она не давала интервью, не оставила мемуаров. Однажды — на десятом десятке — она зашла в репетиционный зал Мариинки и спросила: «А разве этот зал все еще не имени меня?»
Марина Тимофеевна прожила 102 года, до последних дней прогуливаясь по Москве без посторонней помощи и сохраняя чувство юмора. Таинственная была женщина.
Загадочный Кусиков
В его судьбе переплелись поэзия и разведка. Многие секреты Александра Кусикова так и остаются под грифом «секретно». Но о многом мы можем рассказать.
Александр Кусиков родился на Кубани, в шумном городе Армавире, в многодетной торговой армянской семье. И фамилию он носил соответствующую — Кусикянц. В Москве он поступил на юридический факультет, но со второго курса оказался в армии. Шла Первая мировая, которую тогда называли Второй Отечественной. Он оказался в Северском драгунском полку. Сражался доблестно, был ранен, оставался в армии до самого развала фронта. После Февральской революции его избрали военным комиссаром города Анапы. Потом его перевели в Москву в отдельный кавалерийский дивизион, командиром которого он был назначен в 1919 году.
Александр Кусиков
— Как же он стал поэтом?
— Как раз в это время он вошел в литературные круги, стал постоянно посещать «Кафе поэтов», публиковать стихи, издавать сборники, устраивать публичные выступления стихотворцев. Сначала его мэтром стал еще не эмигрировавший поэт Константин Бальмонт — знаменитый, но постаревший символист. Кусиков многому у него научился. Молодой красноармеец учредил издательство «Чихи-Пихи» и там, вместе с Бальмонтом и Антонием Случановским, издал сборник «Жемчужный коврик».
Маяковский однажды написал на молодого коллегу едкую эпиграмму: «Есть много разных вкусов и вкусиков, кому — нравлюсь я, а кому — Кусиков!» Маяковского он уважал и нисколько не обиделся. Даже гордился этой шуткой, часто цитировал ее. Это качество сильного человека — не обижаться на эпиграммы. Когда Маяковский прочитал эти строки публично, Кусиков сказал:
— Спасибо, Владимир Владимирович, что прославляете мою фамилию. Но платить я вам не буду…
— Пожалуйста. Я не жду гонорара.
При этом он до поры до времени не бросал красноармейские дела. В своей автобиографии поэт писал: «Формирую в Петровском парке первый советский полк и назначаюсь командиром отдельного кавалерийского дивизиона. С начала 21-го раз и навсегда оставляю военную службу».
— А когда он стал знаменитым поэтом?
— Кусиков сблизился с поэтами есенинского круга — имажинистами, как они называли свою литературную школу. И очень скоро стал важной личностью в этом обществе. А точнее — в «Ордене имажинистов», как они себя называли на рыцарский манер.
В Москве жила его сестра Тамара, балерина, вышедшая замуж
