Неуловимые - Михаил Сидорович Прудников

Уточняю по карте, куда мы забрались. Населенных пунктов и дорог поблизости нет. Обсуждаем: создавать ли здесь новую базу? Пожалуй, пока не стоит. Надо подождать. Возможно, гитлеровцы не обнаружат наш лагерь. Тогда вернемся обратно. К тому же сейчас люди очень устали.

Выставив дозоры, начали, готовить «постели». И тут неожиданно разгорелась дискуссия. Спорили о том, где лучше спать: на снегу или на голой земле? Одни утверждали, что в сугробе теплее, другие им возражали.

Я, откровенно говоря, не знал, чему отдать предпочтение, хотя уже имел сравнительно большой опыт. Приходилось ночевать и на снегу и на скованной морозом земле. Ни в том ни в другом случае не испытывал особого удовольствия. Больше всего, конечно, подходит хорошая домашняя кровать. Но этот вариант надолго исключен.

Чтобы примирить спорщиков, я порекомендовал очистить площадку от снега, но не до конца, и покрыть ее толстым слоем еловых веток. Так и поступили.

— О цэ постеля для партизан — краще нэ бувае, — заметил Иван Демченко. 

— Это почему же? — заинтересовался лежавший рядом с ним Майский.

— Ну как почему? — послышался голос Табачникова. — В такой постели не может быть никакого зверья.

— Это само собой, — отозвался Волков. — Не в том суть. Главное дело — маскировка хороша. В белых костюмах на снегу и в открытом поле никто не увидит.

— Та ни про то вы, хлопци, балакаете. — Демченко махнул рукой и подгреб под голову кучу веток.

— А ты про что? — спросил Майский.

— Не приставай, утром скажу, — недовольно буркнул Иван.

— Почему утром? Начал, так говори.

— От приставучий народ! Як той репейник. — Демченко неохотно повернулся, потер глаза. — Ты в армии служив?

— Нет.

— Оно и видать. Сосунок — потому и ни знаешь.

— Ну я служил, ну и что? Я тоже не знаю, — сказал Зенюк.

— Значит, муровый з тебе солдат, — резюмировал Иван. — Ось слухай. Здесь тем дюже хорошо, что наряд ни схватишь за плохо заправлену койку. Понятно?

Кругом засмеялись.

А потом незаметно как-то наступила полная тишина. Лишь изредка хрустели ветки: бойцы ворочались с боку на бок, чтобы не замерзнуть.

Зато утром не потребовалось подавать команду на подъем. С рассветом все были на ногах. Скорее бы согреться!

Демченко подозвал Майского:

— Ось тоби другое, як бы сказать, преимущество.

— Какое?

— Хиба сам не бачишь? Попробуй-ка прозивать подъем с такой постели!..

* * *

Через сутки вернулись с интересными новостями разведчики, посланные к Забелью.

Оказывается, гитлеровцы каким-то образом узнали о нашем появлении на хуторе и считали, что отряд расположился там. Батальон моторизованной пехоты с минометами решил внезапным ударом уничтожить нас. Окружив Забелье, фашисты открыли сильный минометный огонь и сожгли хутор дотла. Там не осталось ни одного клочка неизрытой земли.

Адамовичи, спрятавшиеся в подполье, были убиты.

А в наш лагерь гитлеровцы не заходили.

Выслушав это сообщение, мы решили вернуться на старую базу.

Когда увидели свои чумы, корявые чурбаки, углубления с золой от костров, нами овладело такое чувство, будто попали в дом родной.

* * *

Пришло время по-настоящему связаться с местными жителями. Пора привлечь в отряд новых, разумеется, надежных, проверенных людей. Кроме того, почти нечего есть. Наши скромные запасы мяса и хлеба кончились. Последние дни питались главным образом клюквой, заваренной кипятком. Клюква, конечно, приятная и полезная ягода, содержит много витаминов. Но одними витаминами прокормиться невозможно. Надо раздобыть хотя бы немного хлеба, картошки. Наконец, мы очень соскучились по улыбкам, которыми встречали нас в деревнях и селах измученные оккупантами крестьяне.

В ближайшие населенные пункты были направлены группы бойцов. Им поручалось изучить обстановку, выяснить, имеются ли желающие стать партизанами.

Наши посланцы принесли хорошие вести. Чаша терпения народа, подвергающегося чудовищным издевательствам фашистов, переполнена. Немало молодежи, горящей желанием сражаться против гитлеровцев, уже ушло в леса.

Но в некоторых селах настроение у людей подавленное. Там с огорчением рассказывают, что немцы разгромили отряд лыжников, «порешили минами всех до одного».

Откуда такие сведения? Оказывается, оккупанты выпустили листовки, извещавшие население о том, что в первых числах апреля на хуторе Забелье наш отряд ликвидирован.

Эти листовки и повеселили и обрадовали нас. Если отряд считается уничтоженным, можно жить и работать спокойнее. 

Первая весна

1

Лучи весеннего солнца уже сняли с деревьев белое покрывало, но зима отступает неохотно. Снег в лесу еще лежит толстыми пуховиками и тает медленно, лениво...

В один из апрельских вечеров, как только в лощину спустилась темнота, три группы — моя, комиссара Глезина и командира отделения Петра Широкова — двинулись в поход. Нам предстояло подорвать три железнодорожных моста и хотя бы на некоторое время затормозить доставку вражеских войск и продовольствия к линии фронта.

По сведениям разведки, немецкая охрана патрулирует главным образом районы крупных станций, примыкающих к лесу. Это нас вполне устраивает: избранные нами объекты находятся недалеко от небольших разъездов, в безлюдных местах. 

На рассвете моя группа выбралась из леса. Вдали показался поясок железнодорожной насыпи. А за поворотом мы увидели и мост — тот самый, который нам нужен.

Взрывчатки маловато — всего пять килограммов. Наши скудные запасы не позволяют тратить больше на одну цель.

Заложили заряд на балке. Протянули шнур. Подорвать мост и уйти? Этого, пожалуй, недостаточно. Хорошо бы заодно пустить под откос поезд.

Эшелоны здесь ходят довольно часто, можно и подождать.

Бадоев залег со шнуром в руке, готовый дернуть его по моему сигналу. Попов, Щенников, Безбородов, Мартинцов и Соломон заняли позиции, выгодные для обстрела поезда.

Проходит час, второй, а эшелона нет. Подползаю к железнодорожному полотну, прикладываю ухо к рельсам... Гудят! Значит, идет. Потом все стихло. В чем дело? Остановился, должно быть, на разъезде, километрах в четырех отсюда. Смотрю на часы — минута, две, три... Какие они длинные. Наконец-то! Снова идет. Быстро возвращаюсь на свое место.

Послышался нарастающий стук колес. Из-за поворота вынырнула черная грудь паровоза. Чувствую, как сильно бьется сердце. Еще мгновение — и колеса паровоза прикоснутся к кромке моста. Даю сигнал.

Взрыв! Лязг и скрежет железа. Вагоны и платформы с танками, пушками, боеприпасами налезают друг на друга, переворачиваются, летят под откос.

Автоматные очереди бойцов завершили дело.

К вечеру мы благополучно вернулись в лагерь. Следом за нами появились группы Глезина и Широкова. Они также успешно выполнили задание.

Поздравляем друг друга...