» » » » За мной, читатель! Роман о Михаиле Булгакове - Александр Юрьевич Сегень

За мной, читатель! Роман о Михаиле Булгакове - Александр Юрьевич Сегень

На нашем литературном портале можно бесплатно читать книгу За мной, читатель! Роман о Михаиле Булгакове - Александр Юрьевич Сегень, Александр Юрьевич Сегень . Жанр: Биографии и Мемуары. Онлайн библиотека дает возможность прочитать весь текст и даже без регистрации и СМС подтверждения на нашем литературном портале kniga-online.org.
Перейти на страницу:
пор о Булгакове не позаботилась? Тебя как лучше – кверху ногами в Лаврушинском повесить или живьем закопать во дворе Нащокинского переулка?» Словом, скоро и мы к вам присоседимся, уж будьте покойны.

– Ох, ну если так, то я за вас так рада, так рада! – защебетала Валечка и действительно искренне обрадовалась.

Булгаков посмотрел на жену, и та залихватски ему подмигнула.

Вечер в итоге прошел задушевно и тихо, Евгений Петрович заводил свою шикарную радиолу, про которую Петя хвастливо заметил:

– Ее папа из Америки привез, когда с дядей Ильфом туда мотался. «Одноэтажную Америку» читали?

– Читали.

– А почему папе только орден Ленина, а вам сразу Героя Социалистического Труда?

– Потому что папа твой еще не дорос. Ему сколько? Под сорок? А мне уже под пятьдесят. Понимать надо.

На американской радиоле слушали сначала Чайковского, потом Дебюсси, беседовали негромко, чтобы не беспокоить человека в животе, который постоянно брыкался.

– Ну, Илюша, прекрати свой канкан в сметане, – увещевала его Валечка. – Мы уже ему имя дали. В честь Ильфа.

– А если будет девочка?

– Нет, только мальчик, у меня чутье.

Потом еще слушали «Голубую рапсодию» Гершвина в исполнении оркестра Пола Уайтмена.

– Я не понимаю, – сказала Валечка, – почему-то эта музыка пробуждает во мне нечто первобытное, ветхозаветное.

– Полуджаз-полусимфония, – заметил Булгаков. – Эврика! Вот что надо сделать Дуне с «Рашелью»! Вот что у него получится!

В прошлом году было мхатовское свинство, в этом – неполучение ордена… Сколько бы он ни пытался бодриться, а такое неискоренимое неприятие его советской властью раздирало ему сердце.

– Вот дали бы мне орден, разве стала бы эта Немченко так хамить? – негодовал он, вернувшись с очередной пытки.

Вызвали в Комитет по делам искусств, причем не к председателю, а к завотделом репертуаров, какому-то товарищу Немченко, та оказалась женщиной, и давай изгаляться:

– То, как в Лондоне поставлена ваша пьеса, в общем и целом, я вижу в том диверсию с вашей стороны. Вам не удастся отвертеться.

– Что вы от меня хотите? – устало спросил Михаил Афанасьевич.

– Ежедневно посещая американское посольство, кому и как вы давали указания о том, чтобы в Лондоне с помощью вашей пьесы агитировали за белогвардейцев?

– Простите, разве мы с вами на Лубянке?

– Пока нет, но если дать ход вашему делу, то вскоре вы будете давать ответы на мои вопросы именно там. И не думайте, что снятие товарища Ежова развяжет руки таким, как вы!

Кровавого изувера и извращенца сняли с должности еще осенью прошлого года. На его место назначили бывшего первого секретаря компартии Грузии Лаврентия Берию, который первым делом арестовал всех ежовских палачей, но пока оставалось непонятным, кого он поставил на их место, таких же извергов или порядочных чекистов. Во всяком случае, аресты среди населения резко пошли на спад. Неужто опять начинается?!

Отвратительный разговор с Немченко продолжался больше часа. Видно было, что эта щука ни на что не уполномочена, а просто измывается. В итоге Булгаков не выдержал и сказал:

– Мы ходим вокруг да около. Выпишите мне документы, чтобы я мог поехать в Лондон и на месте разобраться с вопиющей ситуацией.

– Еще чего! – возмутилась щука. – Не хватало, чтоб меня расстреляли из-за какого-то белогвардейца!

– В таком случае я спешу. Меня ждут в Большом театре. Там готовится новая премьера оперы «Иван Сусанин», на которой будет присутствовать товарищ Сталин. И я непременно доложу товарищу Сталину о нашем разговоре. Честь имею!

Немченко побледнела, окаменела и смогла вымолвить лишь:

– Идите.

Но, вернувшись домой, он мог не храбриться, а отдаться в объятия жены и ей поскулить о том, как любая босявка чувствует в себе силу и право его обидеть, пнуть, запугать.

– Так и ждут, что я ослабею, поползу на животе, и любой спец пришибет меня палкой насмерть. Но я не поползу на животе. Я умру стоя, как сказала Долорес Ибаррури!

Уже через четыре дня Немченко уже вежливо попросила его снова прийти, извинилась за жесткий тон:

– В общем и целом, все это затеял Смирнов из ВОКСа. Вот его письмо Солодовникову. Что пьеса в Лондоне идет в извращенном виде.

– А есть ли там вообще извращения? Может, там просто играют первый вариант, украденный Каганским. Вот кто настоящий враг. И советской власти, и мой лично. Он работал в журнале «Россия», потом сбежал за границу, прихватив мой договор на издание «Белой гвардии» и некоторые мои рукописи, включая первый вариант «Дней Турбиных», совершенно сырой. Этот подонок – мой злой гений, издает подделки под мою прозу и получает деньги. Вот кого бы на Лубянку. А о Смирнове я непременно расскажу товарищу Сталину. Разрешите я перепишу несколько фраз из его письма.

– Не имею права! – Немченко прижала письмо к груди, как фотографию коханого хлопца, и на сей раз покраснела.

– Вы должны ходатайствовать о том, чтобы меня направили в Лондон. Я обязуюсь разобраться с тамошним театром и за шкирку притащить сюда Каганского. А в ближайшие дни обо всем доложу Иосифу Виссарионовичу.

Лицо Немченко превратилось в свеклу, из которой вылезло одно-единственное жалобное слово:

– Валюты…

– Валюты? – саркастично переспросил Булгаков и продолжил на латыни: – Valuta – non penis, in manus non recipe. Слышали такую поговорку? Товарищ Немченко! Вам плохо? В таком случае вы свободны.

– Спасибо, – пробормотала щука, превратившаяся в плотву, и сделала пару шагов к двери, но спохватилась: – Позвольте…

– Ах да, это же ваш кабинет. В таком случае я вас покидаю. Не волнуйтесь, товарищ Сталин во всем разберется. Сегодня же он будет на «Сусанине», и я с ним поговорю.

И он действительно отправился в Большой театр, где действительно состоялась премьера оперы Глинки, которая прежде называлась «Жизнь за царя». И действительно ждали Сталина. Михаил Афанасьевич предчувствовал, что сегодня ему удастся лично переговорить с ним. Новое советское либретто под названием «Иван Сусанин» написал Сергей Городецкий, Булгаков же выступал в качестве редактора и, по указке Самосуда, многое переделал, считая вариант Городецкого выхолощенным:

– Ой, халтура! Ой, не пройдет! У прежней оперы лицо умнее.

После революции творение Глинки не исполнялось. Когда Тухачевский наскоком пытался захватить Польшу, либретто таким же наскоком переделали, Ваня Сусанин стал самоотверженным комсомольцем, а в финале пелось: «Славься, славься, советский строй! Нас наводящий на храбрый настрой…» Но Тухачевский получил по зубам, и про Глинку забыли.

Сейчас, в начале 1939 года, опера обретала политическое звучание, поскольку вновь ожидалась война с Польшей. Надеясь на помощь Гитлера, поляки открыто готовились к нападению на вечно ненавидимую ими Россию. Вот почему премьера рассматривалась как государственно важная.

Увы, Сталин не появился. В ложе сидели

Перейти на страницу:
Комментариев (0)
Читать и слушать книги онлайн