Андрей Туполев. Полет продолжается - Евгений Васильевич Шишкин

Впоследствии, уже после окончания Великой Отечественной войны, по предложению Андрея Николаевича день официальной организации Комиссии по металлическому самолетостроению, 22 октября 1922 года, был признан датой образования ОКБ Туполева.

Стенд «Руководители ЦАГИ». Музей ЦАГИ

[Из открытых источников]

Заместитель Туполева И. И. Сидорин – основоположник отечественного авиационного материаловедения, создатель российского дюралюминия-кольчугалюминия. Здесь просматривается желание Туполева окружить себя соратниками, вернее – создать коллектив из единомышленников, из прогрессистов… Коллеги, к примеру, называли Сидорина «отцом крылатого металла».

ЦАГИ – Центральный аэрогидродинамический институт – становится одним из важнейших центров развития советской науки. Самолетостроение – отрасль наукоемкая, сложная, затратная и, безусловно, передовая.

Поначалу ЦАГИ было несладко: пришлось обосноваться в бывшем особняке купца Михайлова по соседству с извозчицким трактиром «Раек» и аэродинамической лабораторией МВТУ. Это было временное место обитания. Без соответствующей экспериментальной базы. Но какое было тогда время! Время борьбы и надежд. Коллектив ЦАГИ не сидел сложа руки. Готовил современный проект организации.

В 1923 году Государственный научно-технический комитет утвердил проект ЦАГИ, а Госплан выделил деньги на строительство нового института. 9 мая 1924 года на пересечении Вознесенской и Немецкой улиц, на месте упомянутого трактира «Раек», была заложена новая аэродинамическая лаборатория ЦАГИ.

Учитель и наставник для многих сотрудников ЦАГИ Н. Е. Жуковский говорил, что «самое важное – образовавшееся соединение практики с теорией», то есть теоретические разработки непременно надо проверять практикой. ЦАГИ, по замыслу С. А. Чаплыгина и А. Н. Туполева, должен был иметь опытно-производственную базу. Энергия и энтузиазм в этом начинании имели решающее значение. Просто исследовательским институтом ЦАГИ быть не должен.

Уже в середине 1924 года в структуре ЦАГИ объединились авиационный, гидроавиационный и опытно-строительный отделы. В результате было образовано отдельное хозяйственное объединенное подразделение опытного самолетостроения – АГОС (авиация, гидроавиация, опытное строительство). Руководить новой структурой стал А. Н. Туполев.

Не все было просто на новом посту. И впереди Туполева ждали годы борьбы… С кем или чем? Вот что писал в 1933 году С. А. Чаплыгин, характеризуя научно-техническую деятельность Туполева: «Совершенно оригинальный по схеме расположения производственных процессов опытный завод, гидравлическая лаборатория, лаборатория статических испытаний, большая аэродинамическая труба – все это носит на себе в той или иной степени отпечаток творческой мысли А. Н. Туполева…

Комплекс ЦАГИ на улице Радио в Москве

1931

[Из открытых источников]

Гидроканал ЦАГИ

1930-е

[Из открытых источников]

Пройденный путь далеко не был таким гладким, как это может показаться теперь. Среди возможностей, которые приходилось брать с бою, была и возможность заниматься опытным строительством в стенах института. Целый ряд организаций и руководящих лиц тогда стоял на точке зрения чисто теоретической работы институтов и настаивал на изъятии дела опытного строительства из ЦАГИ и передаче его промышленности».

При этом у промышленности были свои приоритеты. И свои предпочтения, подчас не очень «патриотичные». Заключалось это в том, чтобы строить летательные аппараты по лицензиям других стран или копировать что-то зарубежное. За авторскими правами тогда еще не следили так строго, как нынче…

Андрей Николаевич по этому поводу приводил свои аргументы: «Продадут нам только зарекомендовавший себя в неоднократных перелетах образец, т. е. машину вчерашнего, а не сегодняшнего дня, машину, почти наполовину устаревшую против тех машин, чертежи которых еще находятся в портфеле конструктора. Пока купленный образец будет внедряться в наше производство, пройдет как минимум два года, и в результате мы будем иметь вместо машины сегодняшнего дня – серию покойников. Выход один – развивать свои оригинальные конструкции, идя путем опытов и накапливая этот опыт».

Таким образом, экспериментально-аэродинамическая оценка отдельных элементов, а затем и общая их увязка в конструктивной схеме производились в аэродинамической лаборатории при взаимодействии экспериментатора и конструктора. Для этого требовалось совершенствовать материально-техническую базу.

В декабре 1924 года Туполев представил руководству института объяснительную записку к схеме структуры АГОС с опытным заводом. Туполев принимает самое деятельное участие в строительстве лабораторий, в постройке здания для АГОС.

Однако нашлось немало противников инициативы Андрея Николаевича и его энергичных действий. Многим членам коллегии ЦАГИ все-таки виделся чисто научным институтом. Туполев был даже отстранен от работ строительной комиссии на протяжении полутора лет. Смириться с этим Андрей Николаевич не хотел и не мог. Он считал, что если не сможет влиять на сроки, очередность испытаний, проводимых в интересах АГОС, то ему следует уйти из института.

Фактически он уже не впервые воспользовался формулой: если не будет по-моему – уйду! Это срабатывало. Его авторитет был очень серьезным. В конце концов, хотя и не сразу, точка зрения Туполева восторжествовала. Дальнейший ход развития самолетостроения в стране подтвердил правильность принципиальных положений, выдвинутых и внедренных в жизнь Туполевым.

В 1920–1930-е годы Андрей Николаевич активно участвовал в строительстве новых корпусов для отделов ЦАГИ – авиации, гидроавиации и опытного строительства (АГОС) и конструкторского отдела сектора опытного строительства (КОСОС), известного здания на набережной Яузы, названной сегодня его именем. Именно он был подлинным инициатором создания целого авиационного квартала неподалеку от стен МВТУ, обосновавшим перед правительством необходимость этих подразделений и добившимся выделения фондов и средств.

Архитектором здания КОСОС был В. А. Веснин, впоследствии президент Академии архитектуры СССР. Случалось, Туполев самостоятельно решал различные задачи, возникавшие в ходе строительства, – от вопросов снабжения и механизации строительных работ до увязывания архитектурных и финансовых проблем.

Организаторские способности Туполева в полной мере проявились, когда он вошел в строительную комиссию ЦАГИ. Он вникал в оборудование всех мастерских АГОС, в планировку каждого квадратного метра построенного здания. Немало занимал Туполева и внешний вид зданий. Он настаивал: «Все должно быть просто, лаконично, но достойно. Никаких пилястр, дорических или ионических капителей и прочих финтифлюшек. Пусть прохожие видят, что это действительно мировой научный центр!»

Строительство, однако, шло неспешно. Все в основном вручную. Не хватало и профессионалов-строителей. Чаплыгин и Туполев поутру обходили строящийся объект, взбирались на леса и проверяли качество строительных работ. Туполев за недочеты и отставание от графика работы грозил строителям штрафами. А строители называли его за строгость «хозяином».

В период становления и строительства ЦАГИ Туполева называли даже «кулаком». Качества «кулака», рачительного, крепкого, порой захапистого собственника, Туполеву пригодились, они всю жизнь будут ему помогать на созидательном пути. Целеустремленный, решительный, Туполев умел «выбивать», умел знакомиться с «нужными людьми», умел писать обращения, подбирать «доказательную базу» и т. п.

Центральный аэрогидродинамический иниститут (ЦАГИ)

1960-е

[Из открытых источников]

Разумеется, он не был одержимым, его «барство», как говорили некоторые из его конкурентов, подразумевая под этим «властность», имело, конечно, пределы. Выше головы не прыгнешь.