Человеческий фактор - Ишмаэль Джонс

Примерно через неделю тот же оперативник встретился за обедом с иностранным гражданином дипломатической службы (сотрудником посольства США, уроженцем этой страны). Мимо их столика проходил другой русский, сотрудник посольства представил его и человек присоединился к ним за обедом. Через несколько минут он сказал оперативнику, что является ученым-ядерщиком.

На следующий день наш сотрудник отправился в аэропорт, чтобы вылететь в Вашингтон. Русский, сидевший рядом с ним в самолете, завязал разговор и упомянул, что его профессия, как ему кажется, очень популярна.

Один из наших оперативников в Африке занимался разработкой одного русского. Они общались, играли в теннис, вместе обедали и ужинали, и наш сотрудник решил, что пришло время завербовать русского. В сообщении об оценке, которое он отправил в штаб-квартиру, он неторопливо рассказал о прекрасных отношениях с русским и сообщил, что тот уже завербован «в принципе». Но во время следующей встречи русский неожиданно привел с собой одного из своих помощников, который прямо предложил нашему сотруднику работать на КГБ.

В Лэнгли мне рассказали, что мы направили в Москву агента Федерального бюро расследований, переведенного из нью-йоркского отделения ФБР. Находясь в Нью-Йорке, этот агент арестовал офицера КГБ. Русские были расстроены этим арестом и не забыли о роли ФБРовца в нем, поэтому, когда тот прибыл в Москву, они преследовали его до тех пор, пока он через месяц не уехал.

Распространенной отговоркой штаб-квартиры, по которой там избегали операций в России, было убеждение, что российское правительство захочет поймать такого сотрудника, как я, работающего под неофициальным прикрытием, чтобы обменять его на Олдрича Эймса. Поскольку Эймс, вероятно, проживет еще несколько десятилетий, использование этого предлога, вероятно, будет продолжаться еще много лет.

В ходе одного из совещаний были рассмотрены снимки со спутников, а также примеры маскировки и введения в заблуждение. Люди на земле знают, что за ними наблюдают спутники, поэтому они принимают меры, чтобы скрыть свои действия. Инструктор показал фотографию советских подводных лодок, стоявших в порту в начале 1970-х годов. Однажды, после шторма, спутник показал, что одна из подлодок оторвалась и переломилась пополам — все потому, что это была надувная резиновая подводная лодка, а настоящая должна была находиться в тот момент в море[52].

Хотя у нас было мало информаторов, аналитики ЦРУ хорошо работали с другими источниками информации, такими как видовая, радио- и радиотехническая разведка. Аналитики точно оценивали возможности по развертыванию советских ракет[53].

В статье, написанной одним профессором этнических исследований, описывается множество различных этнических групп в Советском Союзе. Хотя их всего около 400, крупных было всего три: мусульмане, русские и восточноевропейские славяне. Неизвестная группа, проживающая в районе Волги, практиковала каннибализм вплоть до современной эпохи. Профессор подвергся нападкам со стороны советской прессы за то, что сообщил об этом, а советская пресса категорически заявила, что эта этническая группа в настоящее время не ест людей.

*****

Как всегда, мне пришлось заверить бюрократию, что мои визиты в Россию совершались в рамках моего бизнеса по продаже программного обеспечения. До тех пор, пока я давал понять, что ничего не произойдет, что никакой разведывательной деятельности не будет, они были довольны. На докладах в Конгрессе чиновники могли сказать: «У нас есть еще один человек, который едет в Москву», — и при этом не беспокоиться, что что-то пойдет не так. Штаб-квартира не предоставляла никаких оперативных идей или наводок на потенциальные объекты. Как это часто бывает, мне пришлось искать свои собственные.

Во время первых поездок в Россию я хотел держаться в тени, чтобы усыпить бдительность бюрократии, и нагнетал обстановку постепенно, пока не занялся более продуктивными операциями.

Готовясь к своему первому визиту, я встретился с польским другом, у которого была компания в Москве, пока бывший партнер, вооруженный пистолетом, не отнял у него бизнес, вследствие чего поляк испытывал горечь и злость.

— Не ездите туда, — предупреждал он. — Новые русские — не что иное, как белые нигерийцы. Власть и оружие — и никаких законов.

*****

Длинные очереди в московском аэропорту меня не беспокоили; я был счастлив, что наконец-то оказался в России. Хотя Холодная война закончилась, Россия оставалась единственной страной, обладавшей арсеналом оружия, способным уничтожить Соединенные Штаты, и это было прекрасное место для шпионских поездок. Остановился я в гостинице «Метрополь» рядом с Красной площадью, построенной примерно в то же время, что и отель «Тадж» в Бомбее, и обладающей величием докоммунистической Европы.

Чтобы освоиться в городе, я позвонил старому другу, который жил там, и встретился с ним в его квартире, грандиозном доме во французском стиле 1890-х годов. Москва была Диким Западом, и мой друг был несчастлив. Он устал, был зол и хотел вернуться домой, в родную Австрию. Мы просидели за разговорами несколько часов, пока не зашло Солнце. Когда я обратил внимание на суматоху на улице внизу, мой друг произнес:

— Это рынок проституции под открытым небом.

Мы подошли к окну, и он указал на очередь из женщин. Мимо проезжали потенциальные клиенты; некоторые выходили из машин, чтобы осмотреть живой товар, грубо хватая их за грудь и поднимая платья. Позже мы прошли мимо этой очереди, направляясь в скандинавский ресторан. У охранников, стоявших у входа, имелись пистолеты и гранаты со слезоточивым газом.

На следующий день я купил книгу и карту и стал играть в туриста. Многие из этих достопримечательностей я уже видел, когда приезжал в Москву в детстве, и было странно возвращаться к ним в нынешних обстоятельствах. В центре проводилась уборка в рамках подготовки к празднованию 850-летия города. Стояла теплая погода, и я купил у уличного торговца подозрительного вида бутылку воды. Скорее всего, это была водопроводная вода в использованной бутылке — они никогда не упускали шанса вас обмануть.

Я ненадолго заглянул к другому приятелю, жившему на Тверской улице, — американцу, разбогатевшему на сети ресторанов, — пройдя мимо коматозного пьяницы, за которым следовали несколько шатавшихся, но все еще стоявших на ногах собутыльников. Мимо прошел человек без рубашки, демонстрируя большую татуировку Ленина на груди. Он подошел к открытому бару, чтобы выпить. Охранник бросил на него раздраженный взгляд, который можно было бы бросить на ребенка: «Ну и что мне с тобой делать?»

Я покинул город, не ведя никакой шпионской деятельности, и отправил в Центр пустое донесение, чтобы продемонстрировать, насколько несерьезной была поездка. Как я и ожидал, штаб-квартира продолжала одобрять мои поездки в Москву.

*****

У Управления были причины избегать риска, и у меня тоже были причины для