Допинг. Запрещенные страницы - Григорий Михайлович Родченков
До отъезда я успел выиграть открытый чемпионат Москвы среди ветеранов, я уже попал в группу 35–40 лет. Сначала в невероятной толчее и даже с боем я победил в беге на 1500 метров, пробежал за 4:07.6. Мне сильно помогло, что на финишной прямой был встречный ветер и на выходе с последнего поворота я взял вправо на четвёртую дорожку, чтобы остальные сами себе рассекали ветер; их сразу поставило, и я прибежал первым. Вообще забег был ужасный, откуда-то из южных краёв понаехала толпа неотёсанных, наглых и потных бегунов, говоривших с акцентом, бежавших враскачку и враскорячку — и толкавших меня всю дорогу. Честно сказать, я разозлился ужасно, и через день в беге на 5000 метров они у меня круг за кругом хрипели и стонали, я всех их ненавидел и на последнем километре придушил, убежал и выиграл с хорошим временем — 15:11.2.
«Кровавый симпозиум», как я его про себя называл, из несбыточной мечты стал реальностью — я прилетел в Осло и еле успел проехать на такси до перекрытия центра города. В Осло проходил чемпионат мира по велоспорту, и тогда неожиданно для всех победил американец Ланс Армстронг, как раз перед его финишем я успел на такси проскочить на вокзал и сесть в поезд, идущий в Лиллехаммер. Лиллехаммер оказался маленьким городком на каком-то пригорке, холодным и дождливым, из августовской Москвы я очутился будто в октябрьских заморозках. Симпозиум был организован в пятизвездочном отеле, где будут жить члены МОК и их «олимпийская семья»; одних селёдок, скумбрий и лососей во время завтрака выносили по десять разных видов и сортов засолки.
Первый раз я видел, как профессор Манфред Донике был низложен с позиции opinion leader («властителя дум») до обычного участника симпозиума. Что касалось анализа крови, то шведские и норвежские биохимики были намного опытнее и лучше подготовлены, чем антидопинговые химики-аналитики, диалог шёл на разных языках, но доводы биохимиков были убедительнее. Проблемы вставали глобальные. Как отбирать кровь — для этого нужен сертифицированный флеботомист и неотложная медицинская помощь рядом, простой отборщик мочи иглой в вену не полезет. Потом кровь надо как-то хранить и доставлять в лабораторию — при каких условиях и в течение какого времени это должно происходить? И как быть, если через полгода или год потребуется контрольный анализ пробы, что может случиться с пробой крови за это время — это были вопросы без ответа. Далее, что нужно определять в крови и как интерпретировать результаты с позиций допингового контроля — тоже непонятно. Всё лето 1993 года IAAF отбирала кровь у ведущих спортсменов на этапах Гран-при; Питер Хеммерсбах дал мне просмотреть результаты анализов, таблицу за таблицей — я ничего не понял!
Зато я рад был снова встретить Иоахима Гроссе из лаборатории в Крайше, их вернули к жизни и разрешили делать анализы на национальном уровне. Он приехал на новеньком «фольксвагене-пассате» прямо из Дрездена, а в Гамбурге заехал на паром, доставивший его по морю в Осло. С Матсом Гарле из Стокгольма мы покурили и поболтали, он жаловался на засилье нашего метандростенолона, 5-миллиграммовых таблеток, которые в Швеции пользовались невероятным спросом и назывались Russian Five, «русская пятёрочка». Даже олимпийский чемпион Николай Гуляев, конькобежец, и тот попался на ввозе приличной партии таких таблеток. Ещё была одна тема, плавно возникшая как ответ на существенный прогресс в определении анаболических стероидов — их как прежде, горстями, уже не глотали. Речь шла о возросшем спросе на экдистероны — фитостероиды, извлекаемые из корня левзеи. В Узбекистане, в Ташкенте, был целый завод, только этим и занимавшийся и выпускавший препарат под названием Экдистен. Экдистерон сам по себе анаболический эффект не давал, но прекрасно работал в сочетании с анаболическими стероидами, его можно было применять вместе с ними, уменьшая дневную дозу анаболиков в два или три раза, что прилично сокращало время выведения. Был второй вариант — закончить схему за месяц до соревнований и продлевать анаболический эффект, перейдя на экдистерон: он замечательно работал на подхвате. В любом случае экдистерон являлся маркером употребления анаболических стероидов. Я попробовал заговорить об определении экдистерона с Донике, но профессор отмахнулся и сказал, что нет никаких достоверных научных данных о его анаболических свойствах. Однако через десять лет американский рынок почему-то оказался завален препаратами экдистерона.
Проблема определения экдистерона состояла в том, что это было не одно соединение, а смесь из изомеров и гомологов 20β-экдизона, так что партия от партии отличалась. Кроме того, у них всех было множество гидроксильных групп, так что при дериватизации одно соединение давало от 5 до 10 продуктов дериватизации, причём молекулярная масса выходила за верхний предел регистрируемых масс на наших приборах, он составлял 800 атомных единиц массы. Лаборатория Матса Гарле находилась в здании госпиталя, и там был новый хьюлетт-паккардовский прибор с расширенным диапазоном масс, он назывался MS Engine. Матс договорился, что нам выделят время для работы на приборе, если я подготовлю все образцы, от чистых стандартов и до мочи после приёма, и приеду с ними в декабре в Швецию.
Приехав в Москву, я поблагодарил Сыча за поездку, отчитался и рассказал последние новости. Он немедленно приказал готовиться к поездке в Швецию, все расходы оплатит его Штаб олимпийской подготовки.
6.16 Чемпионат мира по лёгкой атлетике 1993 года в Штутгарте. — Рекорды китайских бегуний
Четвёртый по счёту чемпионат мира IAAF по лёгкой атлетике проходил в Штутгарте, российская сборная получила всего три золотые медали. Ирина Привалова завоевала золотую и серебряную медали в составе двух
