Допинг. Запрещенные страницы - Григорий Михайлович Родченков
Количество аккредитованных лабораторий росло, и с того времени неравенство в возможностях лабораторий закрепилось окончательно. Вроде бы у всех была единая аккредитация, как диплом об окончании университета, но одни были отличниками, а другие — троечниками и выживали только за счёт списывания у соседей и обязательного посещения всех занятий. Однако профессор Манфред Донике ко всем относился очень внимательно и всегда поддерживал отстающих или начинающих. Нам он сказал, что профессор Семёнов исключён из состава медицинской комиссии МОК, саркастически подчеркнув слово «профессор» и хорошо зная, что Семёнов профессором не был, он вообще был далёк от практических знаний в аналитической химии и инструментальных методов анализа. Вообще, профессор Донике любил озадачить Семёнова — чего только стоила отправка Виталия в Сеул в 1987 году для проверки корейской лаборатории, когда у СССР с Южной Кореей не было никаких отношений. Помню, Уральца особенно веселило, когда письма Семёнову направлялись во ВНИИФК и вместо улицы Казакова, дом 18 Донике писал «Казанова, 18», и получалось забавно: Dr. V. A. Semenov — Kasanova, 18, именно так пишется фамилия Казанова на немецком…
«Дрова Семёнов Казанова 18», — смеялись мы с Уральцем.
Возвращаться к серьёзной работе не хотелось. Потеря аккредитации была очень болезненной, Семёнов злился и называл нас бездельниками. Сергей Болотов хотел конфликтовать дальше, чуть ли не «вмазать старому дураку», но я его удержал — и он пропал куда-то на неделю. На работу вообще можно было не ходить, наша официальная заплата стала настолько символической, что я был вынужден заниматься всевозможными подработками, начиная от исследований медвежьей желчи и струи кабарги и заканчивая левыми анализами для Сергея Португалова и перепродажей ампул с эритропоэтином. Только благодаря побочным заработкам я мог по-прежнему выполнять свои функции старшего научного сотрудника в лаборатории, это была моя добрая воля и благодарность за то, что именно в этой лаборатории я стал хорошим специалистом, имел перспективы и постоянно получал приглашения на работу из разных мест. Но я твёрдо решил уйти в американскую фирму Hewlett-Packard.
В начале лета к нам приехала солидная делегация из Атланты и Чикаго, эксперты из лабораторий крупной фармацевтической фирмы SKB — Smith Kline Beecham. Они готовились к проведению анализов проб во время Олимпийских игр 1996 года в Атланте, а для тренировки хотели этим летом поучаствовать в совместной работе по анализу проб на Играх доброй воли в Санкт-Петербурге. Аккредитации у них не имелось, отношения с Кетлином и его олимпийской лабораторией в Лос-Анджелесе у них были напряжённые. Они не знали, что мы потеряли аккредитацию и не имели права делать пробы с международных соревнований. Семёнов строго запретил нам говорить правду о наших проблемах с аккредитацией и на словах выразил готовность сотрудничать с Атлантой. В ответ ребята сразу пригласили нас к себе, в Атланту, посмотреть лабораторию, согласовать планы сотрудничества и начать совместную подготовку к Олимпийским играм. Мне сразу захотелось в Атланту, но Семёнов объявил, что денег на поездку у нас нет.
На следующий день, уже перед отъездом, американцы сказали, что приглашают нас за свой счёт, и мы согласовали сроки поездки и дали наши паспортные данные. Нам быстро оформили визы, прислали билеты и подтверждение из гостиницы — ура, летим, — но, как обычно, Семёнов в последний момент отказался. И я полетел один. В Атланте было интересно, лаборатория была просто огромная! Со мной связался Виктор Уралец, быстро переделал мои билеты — и вместо Москвы я полетел на неделю к нему в Сан-Диего, мы не виделись два с лишним года. Свой опыт работы в аккредитованной антидопинговой лаборатории, свои знания и свой класс специалиста с большой буквы Уралец показал в лаборатории Nichols Institute. В результате в его новой лаборатории сложился солидный и перспективный бизнес, причём в таком городе, как Сан-Диего, это сказочное место…
Я был рад за него и гордился его успехами.
Тем временем оргкомитет Игр доброй воли узнал о потере нашей аккредитации и принял решение отправлять пробы из Санкт-Петербурга в Хельсинки. Мы особенно не расстраивались — пусть финны помучаются с бромантаном, узнают, какой это отвратительный и липучий препарат и как он отравляет жизнь и загрязняет приборы. Делать стало нечего, проб почти не было, я взял отпуск в Институте спорта и поехал от Hewlett-Packard на две недели в Вену, там находилось восточноевропейское представительство этой американской фирмы. Вместе с российскими специалистами мы провели сертификацию хроматографа модели HP 5890 в соответствии с требованиями Госстандарта России. Так я начал свою новую работу на фирме, мы калибровали и тестировали новые приборы, я переводил и помогал в оформлении результатов и документации.
Вернувшись в Москву, я написал заявление об уходе, отработал полагающиеся две недели, заполнил обходной лист, получил расчёт — и зашёл попрощаться к Валентину Лукичу. Он сидел усталый, держа в руках очки — то ли собирался их надеть, то ли положить на стол. Я сказал, что прошу на меня не сердиться, я очень устал и хочу попробовать что-нибудь новое. Он грустно ответил: ничего не поделать, я знаю ваши проблемы, но если у тебя на новом месте не получится, то сразу возвращайся, я тебе помогу! И Сыч встал и обнял меня на прощание. Не думал я тогда, что больше никогда его не увижу.
Всё, пока, прощайте, моя любимая лаборатория допингового контроля и Институт спорта.
Десять лет отсутствия. 1994–2004
7.1 Коммерческий представитель фирмы Hewlett-Packard. — Лариса Нарожиленко против ВФЛА
Десятое августа 1994 года стало первым днём моей работы на новом месте, в представительстве фирмы Hewlett-Packard на Покровском бульваре, дом 52а. Какое счастье, когда есть интересная работа и тебе за неё хорошо платят, когда не надо искать подработку, суетиться и изворачиваться. Я позвонил профессору Манфреду Донике и признался, что ушёл из лаборатории. Он был поражён и сказал, что это плохо и что у Семёнова никого не осталось, с кем можно обсудить вопросы по-английски. Я ответил, что у меня жена и двое детей и что с такой зарплатой
