Допинг. Запрещенные страницы - Григорий Михайлович Родченков
Доктор Ханс Гайер повёз нас обратно в Кёльн; всю дорогу я думал о Донике, о том, какой это был невероятный человек: все, кто попадал в его окружение, это ощущали, я был рад каждой встрече с ним, меня буквально тянуло к нему, с ним всегда было интересно. Жаль, что я не учил немецкий язык. Донике умер внезапно, он не написал воспоминаний, даже развёрнутого интервью не оставил. Понятно, что ничего хорошего или оптимистического он бы не сказал, да и принц де Мерод не любил, если кто-то начинал распространяться о проблемах допингового контроля. Но невозможно представить, сколько всего интересного мог бы написать Донике, варившийся внутри антидопинговой кухни двадцать с лишним лет. А до этого он был профессиональным велосипедистом, гонялся на «Тур де Франс» и, как и все, применял амфетамин, время было такое. Его красный гоночный велосипед постоянно стоял в коридоре в лаборатории, мы на него натыкались, и только на время ежегодных симпозиумов велосипед убирали…
Вот и всё, мы вернулись в Кёльн. Ханс дал мне большую сумку с детскими вещами, у них с Карлой, его женой, были две дочери немного постарше моей.
7.3 Совещание в Риме. — Скандал с бромантаном
В феврале следующего, 1996 года фирма Hewlett-Packard организовала для российских дилеров и консультантов обучение в небольшом городке Вилмингтон, что в двух часах езды от Филадельфии. Я возил их на большом автомобиле «Линкольн таункар», расплачивался за гостиницу и обеды корпоративной карточкой American Express, однако за две недели устал с ними до предела — и, как только отправил их домой, полетел отдохнуть на неделю в Сан-Диего, в гости к Виктору Павловичу Уральцу. Он приобрел дом, его дети учились в университете, и всё у него было хорошо.
Иногда я приезжал в лабораторию к Виталию Семёнову, для нашей фирмы он был важным клиентом и заслуженным покупателем хромассов Hewlett-Packard. В начале мая он спросил, не смогу ли я с ним съездить на два дня в Рим, на совещание директоров антидопинговых лабораторий. Виталию пришло личное приглашение от принца де Мерода; помимо совещания планировалось что-то торжественное, связанное со столетним юбилеем Олимпийского комитета Италии. Я согласился, в Италии я ещё не был — и мы полетели в Рим.
О Боже, нас поселили вдвоём в какой-то древней общаге, в такой маленькой комнатушке, что между кроватями можно было пройти только боком; даже в советские времена на сборах или соревнованиях я ни разу не попадал в такую конуру. Две ночи стали для меня настоящей мукой: Виталий на своей кровати, на расстоянии вытянутой руки, сопел, скрипел зубами и ворочался. Я подумал, что нас специально так дискриминировали, но оказалось, что рядом точь-в-точь в такой же комнатушке живет Костас Георгакопоулос, директор афинской лаборатории; правда, он заселился с супругой.
В Риме оба дня были заняты встречами и совещаниями. Нам показали комплекс солидных зданий и спортивных сооружений, возведённых ещё при Муссолини; оказывается, Рим и Токио должны были принимать Олимпийские игры вслед за Берлином в 1940 и 1944 годах, всё было готово, но Игры не состоялись из-за Второй мировой войны. Наконец нас привезли на торжественный обед, где было много народа, но принц Александр де Мерод показал всем, что Семёнова он ценит и отличает, и посадил его рядом с собой. А я сел рядом с Семёновым. Когда выносили на подносе очередное блюдо, то принц изысканным жестом показывал официанту, что первый кусочек выбирает именно Семёнов, но я успевал взять следующим, пока поднос не унесли. Нам постоянно наливали прекрасные вина каких-то особенно удачных годов урожая, но я не пил, так как должен был переводить. Вообще, принц де Мерод был невероятным человеком, он следил за всеми вокруг и не заводил разговор с Семёновым, пока я сидел с набитым ртом, и, только когда я мог говорить, он — с одобрительной ухмылкой — обращался к Виталию. Видя, что я ничего не пил, но налегал на рыбу, он показал мне в конце обеда, какой бокал вина я обязательно должен выпить.
Это был рислинг урожая 1967 года. Или 1976-го…
В Риме Виталия волновал лишь один вопрос, именно его решение было целью нашей поездки для встречи с принцем — может ли Виталий вернуться в состав медицинской комиссии МОК. Но принца это не волновало, он был членом МОК высокого полёта, так что вопрос семёновского членства находился в компетенции нового председателя антидопинговой подкомиссии, профессора Джорди Сегуры, директора барселонской лаборатории. Сегура знал, что Семёнова из комиссии исключил покойный Манфред Донике, и прекрасно знал, за что именно, поэтому не ответил ни да ни нет, но стало понятно, что Семёнову обратно не вернуться.
Фирма Hewlett-Packard готовила новую версию масс-селективного детектора модели HP 5973N, и в конце мая у нас был внутренний тренинг по масс-спектрометрии в Париже. Мы решили создать небольшую группу по допинговому контролю. Как раз в Париже через месяц должен был начаться Кубок мира ФИФА по футболу, повсюду висела реклама фирмы Hewlett-Packard, на стадионах и в пресс-центрах работали наши компьютеры и принтеры, и в парижской лаборатории стояли новые масс-селективные детекторы. Мы обсудили, как улучшить чувствительность и надёжность нового хромасса для определения ряда проблемных метаболитов анаболических стероидов, и мой проект был принят. Договорились, что я быстро напишу план работы и подготовлю необходимый набор стандартов и образцов и если всё получится как надо, то в будущем году мы доложим свои результаты
