Георгиевские чтения. Сборник трудов по военной истории Отечества - Коллектив авторов
Таким образом, перемены шли, но, как отмечал позже в мемуарах генерал А. И. Деникин, «исходя из различных, иногда прямо противоположных взглядов на систему ведения армии, нося поэтому необыкновенно сумбурный характер и не допуская отслоения определенного типа командного состава»[689].
Разумеется, ни преодолеть чехарду назначений, ни повысить «качество» командного состава таким путем было невозможно. Всего за период с марта по 10 августа 1917 г. включительно от должности были отчислены 140 генералов (в связи со служебным несоответствием – 16), в т. ч. 2 Верховных Главнокомандующих, 5 главнокомандующих фронтами, 7 командующих армиями, 6 главнокомандующих, командующих и главных начальников военных округов, 26 командиров корпусов (к моменту Октябрьской революции их число достигло 68)[690], 56 начальников пехотных и 13 кавалерийских и казачьих дивизий; 1 инспектор артиллерии армии и 11 – корпусов, а также 13 командиров артиллерийских бригад[691]. Из 225 полных генералов, т. е. генералов от инфантерии, от кавалерии и от артиллерии, Временное правительство за период своей деятельности уволило с постов 68[692]. В октябре 1917 г. было уволено 20 только высших войсковых начальников[693].
Таким образом, считая генералитет консервативной и в значительной степени реакционной силой, новая власть избрала именно его основным объектом чистки. Остальные же звенья офицерского корпуса Временное правительство рассматривало как социально близкие себе и, следовательно, революционные. Поэтому в отношении них оно старалось следовать принципу продвижения по службе достойных. В приказе № 32 от 2 апреля 1917 г. военный министр А. И. Гучков отмечал: «При назначении на ответственные должности в армии и флоте старый порядок <…> не только не искал, но даже избегал привлекать людей с большими дарованиями, кипучей энергией, с сильным характером, волей и твердыми убеждениями <…> Необходимо <…> изменить систему назначений, практиковавшуюся при старом строе государства <…> В обновленных военных силах свободной ныне России не должно быть места протекционизму. Только лучшие дарования, проверенные службой, могут дать право продвижения на высшие (более высокие. – Прим. С. С.) должности…»[694] Сменивший А. И. Гучкова на посту военного министра А. Ф. Керенский в июле вообще отменил на время текущей войны все старые цензы, в т. ч. знаний и опыта, и принцип соответствия чина должности при назначении на строевые и административные армейские посты[695], взорвав этим основы формирования иерархии командования армии.
Чистка командного состава и изменения в системе назначений на должности в войсках являлись частью всеобъемлющей военно-политической реформы, начавшей проводиться новой властью вскоре после победы Февральской революции. Для ее разработки были сформированы специальные органы. Уже 6 марта 1917 г. военный министр назначил специальную комиссию под председательством генерала А. А. Поливанова, которая должна была заняться следующими вопросами: «1) Установление порядка достижения в армии первого офицерского чина и унтер-офицерского звания, пополнение чиновниками. 2) Определение порядка прохождения службы военнослужащими <…> 3) Согласование внутреннего порядка в войсковых частях с новыми правовыми нормами. 4) Установление гражданских прав военнослужащих всех категорий. 5) Разработка предположений о мерах к улучшению служебного и материального положения всех военнослужа-щих»[696]. 14 июля Комиссию сменило Бюро по реорганизации армии, входившее в состав Политического отдела Кабинета военного министра[697], а когда указанный Политотдел был развернут «на время настоящей войны» в Политическое управление Военного министерства «для скорейшего проведения в жизнь армии всех мероприятий по преобразованию ее на демократических началах», в его составе было предусмотрено создание Бюро общих вопросов по реорганизации армии[698].
В русле армейской реформы был дан ход просроченным представлениям на повышение в чине офицеров, залежавшимся в центральных органах Военного министерства вследствие бюрократической рутины. В июне «офицерам, уволенным от службы за политические убеждения <…> и восстановленным в правах», время, проведенное вне армии, было предписано засчитывать в стаж действительной военной службы[699]. Появились прецеденты официального продвижения военнослужащих по иерархической и служебной лестницам за революционные заслуги и методом революционного производства. Так, весной 1917 г. упоминавшийся нами старший унтер-офицер Т. И. Кирпичников был произведен в подпрапорщики[700]; а в июне младший унтер-офицер 28-го пехотного Полоцкого полка М. Л. Бочкарева, организатор женских добровольческих формирований, – в прапорщики[701] (первый офицерский чин), миновав сразу три звания (старшего унтер-офицера, фельдфебеля и подпрапорщика).
Кроме того, расширился круг инстанций, занимавшихся этими вопросами, т. к. ходатайствовать о производстве солдат в первый офицерский чин и осуществлять контроль за их дальнейшим продвижением в чинах теперь могли и войсковые комитеты[702]. Все это было важно, т. к. до революции, как писал впоследствии в мемуарах последний глава военного духовенства России протопресвитер русской армии и флота Г. Шавельский, «каждый поручик мог вернуться с войны генералом; никому не известный до войны офицер мог сделаться знаменитым полководцем. Для солдата же высшей наградой могло быть: остаться живым и здоровым вернуться к семье. И этой возможностью, этой мечтой он должен был жертвовать каждую минуту своего пребывания на фронте»[703].
Офицерский корпус теперь предполагалось массово пополнять также солдатами, награжденными орденом Святого Георгия IV степени (по новым правилам они подлежали автоматическому производству в подпоручики)[704], и бойцами женских добровольческих частей[705]. Помимо этого были уравнены в праве производства в офицеры с солдатами-христианами солдаты иудейского вероисповедания[706]. 9 мая постановлением Военного министерства и мобилизационного отдела Генерального штаба были упразднены все сословные, вероисповедные и национальные ограничения для лиц, поступавших в военно-учебные заведения[707].
Вместе с тем в армии ощущалась острая необходимость в формировании кадров нового, революционного офицерства, стоявшего близко к солдату и смотрящего на мир его глазами. Об этом говорилось, например, в Докладной записке Областному Комитету Армии, Флота и Рабочих Финляндии о подготовке командного состава в пехотных частях, расположенных в Финляндии от 31 августа 1917 г.: «Русская революция в корне разрушила старый строй и выдвинула перед нами много жгучих и неотложных вопросов. Одним из таких для армии является вопрос о командном составе <…> Еще есть много офицеров, воспитанных в духе и дисциплине старого режима, которые часто не пользуются доверием и не способны поднять и
