Коллаборационисты. Три истории о предательстве и выживании во время Второй мировой войны - Иэн Бурума

Разумеется, история – не точная наука. Мы можем распознать факты, которые произошли на самом деле. Но остальное – уже вопрос интерпретации. К тому же мозг человека – не компьютер, память изменчива, ею легко манипулировать, она всегда подводит. В течение жизни мы очень многое выдумываем. Мы меняем свое восприятие прошлого. Единственный способ хоть на мгновение соприкоснуться с истиной – подвергать сомнению собственные убеждения.

Догматическое утверждение, что существует лишь одна истина, не только угнетающе, но и ошибочно. Когда любая идеология становится непререкаемой, значит, как говорил чешский драматург, диссидент и государственный деятель Вацлав Гавел, мы живем в фальсификации. Трое коллаборационистов, как и многие другие, не прожили свою жизнь в истине. Они создавали собственную действительность. Отчасти от страха, чтобы выжить в трудные времена, отчасти из гордыни, чтобы улучшить свое положение, или просто ради собственного удовольствия.

Чтобы быть свободными людьми, учил нас Гавел, нужно научиться жить в истине. Диктатуру он определял как неуемное стремление повторять официальную ложь, даже если ты полностью осознаешь, что это ложь. Когда государство – или любая другая принудительная власть – говорит, что что-то белое, при том что все зрячие видят, что оно черное, ты все равно должен утверждать, что оно белое. Первый шаг к жизни в истине и свободе – отказ от участия в этой игре.

И Фридрих Вайнреб, и Ёсико Кавасима, каждый по-своему, видели истину сквозь ту ложь, которую им рассказывали, и порой им хватало мужества говорить правду. Феликс Керстен, оглядываясь назад, заявлял, что и ему тоже, но он был бо́льшим конформистом, чем Вайнреб и Кавасима. В трудные времена он выбрал иную форму защиты – делать вид, будто не замечает того, что происходит у него на глазах. Остальные выдумывали собственную истину, а это не то же самое, что жить в истине.

Диссидентская идея Гавела о жизни в истине не подразумевает веры в одну абсолютную истину, это догматическая позиция. Не означает она и того, будто существует множество истин, все относительно, зависит от ощущений, настроения, цвета кожи, общественной или политической власти. Что-то бывает правдой, что-то – ложью. Разница не всегда очевидна и порой трудноразличима. Есть множество способов приблизиться к истине: научный, художественный, философский, даже инстинктивный. Наука не всегда дает ответы о делах человека. Мифы могут отражать и истину. Не любая выдумка является ложью. Вымысел способен рассказать правду о многом.

Проблема моих коллаборационистов в том, что их обман, порой, быть может, необходимый, чтобы выжить в системе лжи, обернулся самообманом. Так часто случается, когда живешь во лжи. В начале книги я написал, что люди, оказывавшие сопротивление диктатуре и оккупации, тоже многое выдумывали – имена, документы, идентичность. Но, как правило, они не обманывали самих себя. Они жили скрытно, в тени, но все равно в истине. Люди, которые живут во лжи, из страха или оппортунизма, в итоге в ней утопают.

Ёсико Кавасима, Фридрих Вайнреб и Феликс Керстен попали в восьмой круг дантовского ада не из-за сложного прошлого и многокультурной идентичности. Они оказались в восьмом кругу в компании других мошенников даже не потому, что обманывали других людей. Они обречены на страдания, так как обманывали самих себя. Превращая собственную жизнь в вымысел, человек лишает себя идентичности. Эта печальная участь грозит многим из нас, независимо от того, в диктатуре мы живем или нет.

Благодарности

Несмотря на то, что в живых почти не осталось тех, кто мог быть лично знаком с героями этой книги, мне выпала невероятная честь обсудить их истории с несколькими людьми, чьи рекомендации и знания оказались неоценимы. Некоторые из них были настолько любезны, что прочитали книгу целиком или частично до того, как она обрела свою окончательную форму. Вот они в совершенно произвольном порядке: Абрам де Сван, Давид Барноу, Рене Цвап, Филлис Бирнбаум, Бас Блоккер, Эндрю Хорват, Йос Верлан, Йоггли Мейхейзен, Янагисама Кадзухико, Арнон Грунберг, Харко Кейзер, Фил Блумберг, Давид Рифф, Юдит Турман, Изабель Бурума, Орен Оверман, Бас Хейне и Бен Тейлор.

Скотт Мойерс, Мия Каунсил и Хелен Рунер были превосходными и внимательными редакторами. Их талант и преданность своему делу поистине уникальны.

Джин Ау и Эндрю Уайли из агентства The Wylie Agency давали мне мудрые советы и наставления, без которых я нередко мог зайти в тупик.

Без любви и поддержки Эри Хотты я бы был в еще большем тупике.

Примечания

1

Обоим цитата приписывается ошибочно. (Прим. перев.)

2

Felix Kersten, Klerk en beul: Himmler van nabij. Amsterdam: Meulenhoff, 1948, 25.

3

Freek van Rijsinge, Het Kerstenspiel: Het omstreden netwerk van de masseur van Himmler. Amsterdam: Boom, 2006.

4

Achim Besgen, Der stille Befehl: Mezinalrat Kersten, Himmler und das Dritte Reich. Munich: Nymphenburger Verlagshandlung, 1960.

5

Friedrich Weinreb, Ontmoetingen (1). Groningen: Holmsterland, 1982, 29.

6

Kawashima Yoshiko, Doran no kage ni. Repr., Tokyo: Nihon Toshokan Center, 2012, 24.

7

Следуя примеру других биографов, я далее буду называть ее Ёсико. Это продиктовано исключительно стремлением к тому, чтобы не возникало путаницы при упоминании ее приемного отца, и ни в коем случае не отсутствием уважения или фамильярностью.

8

Joseph Roth, Juden auf Wanderschaft, in Ich Zeichne das Gesicht der Zeit. Zürich: Diogenes, 2010, 145. (Рот Й. Дороги еврейских скитаний. М.: Текст, Книжники, 2011. Пер. А. Шибаровой.

9

Friedrich Weinreb, Ontmoetingen (1) (Groningen: Holsterland, 1982), 71.

10

Рот Й. Дороги еврейских скитаний.

11

Weinreb, Ontmoetingen (1), 47.

12

Weinreb, Ontmoetingen (1), 46.

13

Fuyuko, Danso no reijin: Kawashima Yoshikoden. Tokyo: Bungei Shunju, 1984, 47.

14

Kawashima Yoshiko, Doran no kage ni. Repr., Tokyo: Nihon Toshokan Center, 2012, 24.

15

Kamisaka, Danso no reijin, 65.

16

Bruce Coggeshall, The Mata Hari of the Far East: Uncovering the Incredible Story of Yoshiko Kawashima, in Open