Георгиевские чтения. Сборник трудов по военной истории Отечества - Коллектив авторов
Минск играл в этом случае такую же географическую роль, как Калач в Волгоградской операции при окружении немецко-фашистской армии Паулюса[797]. Вся операция напоминала бы в этом случае действия немецко-фашисткой армии при вторжении в Польшу в сентябре 1939 г., когда она двумя охватывающими танковыми группами, действующими друг другу навстречу, замкнула в большом кольце окружения всю польскую армию. Правда, местность к северу от Минской автострады была мало благоприятна для действий крупных танковых масс, так как Лепельские озера с их узкими перешейками и лесисто-болотистая низина р. Березина значительно ограничивали свободу маневра. В этом отношении южная группа 1-го Белорусского фронта, хотя также действовала в лесистой местности, была в несколько лучших условиях; к тому же удар отсюда вел по кратчайшему направлению западнее Бобруйска на Минск.
Оценивая возможные варианты развития прорыва, трудно сказать, какое решение было бы лучше и какая группировка дала бы больший эффект. При наличии двух крупных ЭРП на флангах операции мы, вероятно, быстрее захватили бы Минск и замкнули всю немецко-фашистскую группу армий «Центр» в большое кольцо наподобие Волгоградского. Но внутри кольца противник, вероятно, сохранил бы боеспособность, и нам пришлось бы с ним дольше повозиться.
Осуществленный план операции показал в этом отношении свои преимущества. Шесть ЭРП прорвались в глубину на шести отдельных направлениях, создали шесть прорывов во фронте и раздробили, раскрошили его на отдельные части, сразу лишив противника, окруженного в пяти разрозненных группах, всякой устойчивости и способности к организованному сопротивлению. Белорусская операция была в этом отношении образцом дробящей операции, имевшей быстрые и решительные результаты. Дробящие, рассекающие удары, нанесенные с самых различных направлений, дезорганизовали весь фронт противника и деморализовали его войска, оказавшиеся в окружении в изолированных, не связанных группах. В этом следует видеть причину того, что немецко-фашистские войска превратились в неуправляемый сброд и были уничтожены по частям.
Белорусская операция протекала в очень сложных формах при неравномерном продвижении в глубину на отдельных направлениях. В этих условиях 2-й Белорусский фронт, который, как уже указано, играл вообще более сковывающую роль, оказался в ходе операции во 2-м эшелоне, выжатый из 1-й линии борьбы своими соседями. В этом некоторые исследователи склонны иногда видеть неорганизованность в управлении операцией. Но мне кажется, что такое явление характерно и закономерно для глубокой операции, развивающейся одновременно на различных линиях или ярусах операционной глубины. Это показала уже кампания 1940 г. во Франции, когда войска 6-й и 4-й немецко-фашистских армий отставали, оставаясь во 2-м эшелоне, а танковая группа Клейста подходила уже к Дюнкерку.
Глубокое эшелонирование сражения, характерное для глубокой операции, было наглядно выражено в Белорусской операции, и если бы мы остановили ее быстротечный ход, скажем, на дне 3 июля и зафиксировали бы положение на схеме на это число, то увидели бы чрезвычайно причудливую картину ряда отдельных очагов окружения, разбросанных на большой территории и на большой глубине. Можно сожалеть, что такая схема не фигурирует, например, в IV томе «Истории Великой Отечественной войны», так как она дала бы ясное представление о характере и формах Белорусской операции как глубокой операции современного типа. И в этом именно и заключается все выдающееся значение этой операции для военного искусства вообще и для нашего оперативного искусства в частности.
О планировании белорусской операции
Вопрос о планировании Белорусской операции, протекавшей на такую большую глубину в 600 км, является очень важным и имеет свой особый интерес. В планировании операции выражается весь ее замысел в пространстве и времени и весь ее прогноз. Но если Белорусская операция представляет высокий образец оперативного искусства, то с ее планированием обстояло явно неблагополучно, и в этом заключается, конечно, противоречие в управлении ею. Мы вообще меньше всего можем говорить о том, как эта операция планировалась сверху, когда разрабатывалась, ибо ясных документальных данных по этому вопросу мы не имеем.
Сам план «Багратион», который лежал в основе Белорусской операции, предусматривал прорыв только до линии р. Березина и даже не охватывал по глубине Минска. План давал конечные ориентиры: для 3-го Белорусского фронта – Лепель; для 2-го Белорусского фронта – Борисов и для 1-го Белорусского фронта – Бобруйск, то есть до линии Березина. Но это составляло всего глубину в 150–200 км. Как в дальнейшем должна была развиваться операция и какие ей далее ставились задачи, оставалось неизвестным.
Мне представляется, что по вопросу планирования Белорусской операции и определения ее этапов развития в глубину, видимо, не было полной ясности, и все глубокое развитие событий до линии Немана и Западного Буга оказалось для Верховного Командования впоследствии довольно неожиданным и непредвиденным. Во всяком случае, IV том «Истории Великой Отечественной войны» явно затушевывает этот процесс и говорит о нем как-то нечленораздельно, не разграничивая план операции на определенные этапы. Разделение же всей операции, развивавшейся на такую большую глубину, на два совершенно неравномерных в пространстве и времени этапа – до Березины и затем от Березины сразу до Немана и Западного Буга, которое проводит IV том, явно неоправданно и не может нас удовлетворить. Основываясь на фактическом ходе событий, мы можем, таким образом, с основанием говорить только о планировании действительного развития операции, расчленить ее на те этапы, по которым она реально протекала. С этой точки зрения план «Багратион», ставивший задачу до Березины и выполненный за шесть дней, являлся только первым этапом операции.
Трудно сказать, чем руководствовалось Верховное командование, ставя такие короткие задачи фронтам и не указывая им более дальних ориентиров для развития операции в глубину. То ли это неверие в возможности глубокой операции, то ли неуяснение характера современной глубокой операции. Во всяком случае, управлять фронтами – этими оперативными объединениями стратегического назначения, ведя их на таких коротких вожжах и ставя им такие близкие задачи всего на шесть дней, конечно, нельзя. Фронты эти, видимо, ощущали на себе и сами определили своей основной задачей овладение Минском. Ставка поставила эту задачу только 28 июня, то есть на шестой день операции. Выполнение ее составляло 2-й
