Москва дипломатическая. Танцы, теннис, политика, бридж, интимные приемы, «пиджаки» против «фраков», дипломатическая контркультура… - Оксана Юрьевна Захарова
На спектаклях Семеновой публика неистовствовала, зал гремел. Такая реакция устраивала власть, которая отправила в Париж в 1935 году солистку Большого театра Марину Семенову.
18 декабря 1935 года на сцене Гранд-опера Семенова выступила в «Жизели» вместе с С. Лифарем. Успех балерины в Париже был невиданный, вариацию первого акта пришлось повторить на бис.
Но с конца 30-х — начала 40-х годов многое делалось для того, чтобы отодвинуть Семенову в тень. Балерина потеряла близких людей. После расстрела супруга Марина Семенова стала «невыездной».
Галина Уланова, так же как и Марина Семенова, была ученицей Агриппины Вагановой. Балет «Бахчисарайский фонтан» стал знаменательным событием в театральной жизни Ленинграда. Нарком обороны СССР Климент Ворошилов видел балет в Ленинграде и предложил организовать гастроли в Москве.
Французский писатель Ромен Роллан, будучи в Москве, побывал на представлении спектакля. В интервью корреспонденту «Правды» он признавался: «Я с огромным восхищением смотрел балет „Бахчисарайский фонтан“ и очаровательную Уланову. Этот вечер напомнил мне одно из замечательных представлений русского балета в Париже <…> — одно из ярких воспоминаний моей жизни»[208].
В сентябре 1939 года в Большом театре в честь немецкой делегации во главе с И. фон Риббентропом давали «Лебединое озеро». «Мы сидели в большой центральной ложе и восхищались отличным музыкальным исполнением и неповторимой прелестью русского балета. Я (И. Риббентроп. — Авт.) часто слышал о том, что нынешнее оперное и балетное искусство в России не уступает существовавшему в царское время. Прима-балерина, приехавшая ради нас из Ленинграда, танцевала великолепно. (Мне вспомнилось время четвертьвековой давности — еще перед Первой мировой войной, когда в доме моих нью-йоркских друзей увидел незабываемую Анну Павлову и восхищался этой необыкновенной женщиной.) Я хотел было лично поблагодарить балерину, но граф Шуленбург отсоветовал: это могут воспринять с неудовольствием. Я послал ей цветы, надеясь, что в Кремле это не вызовет неприятных последствий»[209].
В этот день в зрительном зале Большого театра присутствовала М.М. Плисецкая, которая отметила в своих воспоминаниях: «В Москве в ту пору суперзвезд не было. Семенова все еще числилась женой „врага народа“, и допускать ее до праздника советско-германской дружбы не следовало. Кому-то из чинов пришла мысль вызвать из Ленинграда Уланову со своим известным партнером Сергеевым. Что ж, и в головах чинов бывают светлые мысли. <…>
Спектакль этот запомнился мне и атмосферой. Удалось достать билет в бельэтаж. А Риббентроп сидел совсем близко от меня в царской ложе (так по старинке мы величаем и поныне центральную ложу театра). Он был сед, прям, породист. От большого кольца на его руке шло такое сияние, что рябило в глазах. Каратов тыща! Он намеренно играл бликами своего ювелирного чуда, барственно уложив длиннопалые руки на бордюр ложи. Куда делось это кольцо, когда его повесили в Нюрнберге? А тогда, еще живой и могущественный, он с благосклонностью и вниманием взирал на сцену и, не скупясь, хлопал Улановой»[210].
В отличие от Галины Улановой Ольга Лепешинская активно занималась общественной деятельностью. Про то, что она любимая балерина Сталина, Ольге Лепешинской говорил секретарь вождя А.Н. Поскребышев. «Сталин считал меня как бы продуктом советской эпохи. Первой, с его точки зрения, истинно советской балериной <…> меня даже депутатом избирали… Всегда старалась искупить свое дворянское происхождение»[211].
Одна из версий — вождь сам внес кандидатуру Лепешинской в список сталинских лауреатов, в разговоре с балериной назвал ее стрекозой и шутливо спросил: «А ваш партнер называется „стрекозел“?»[212]
Рассказывая о музыкальных пристрастиях Сталина, Лариса Васильева отмечает, что его любимым балетом было «Пламя Парижа», в котором блистала Ольга Лепешинская.
В 30-х годах арестовали ее тетку и двух племянниц. В 1951 году прямо на улице взяли второго мужа — генерала НКВД Райхмана. Лепешинскую не арестовали.
В 60-х годах балерина ушла в педагогику. Среди многочисленных наград Лепешинской — медаль Карины Ари — выдающейся балерины, солистки шведской Королевской оперы. Балерина получила награду за вклад в дело воспитания талантливой шведской молодежи. Балетные труппы Венгрии, ГДР, Италии, Австрии и других стран неоднократно приглашали ее для повышения мастерства своих артистов.
Основная труппа Большого театра в годы войны была эвакуирована в Куйбышев (Самару).
И. Козловский вспоминал, что добирались в Куйбышев кто как мог, жили долго в железнодорожном вагоне. Концерты начались сразу, а наладить работу театра было сложно. Нацисты разбомбили эшелон с декорациями и костюмами. Дирижер театра С. Самосуд предложил ставить спектакли, в которых артисты могут выступать в своих концертных костюмах.
Первыми спектаклями были «Евгений Онегин» и «Травиата»[213].
В декабре 1941 года, благодаря деятельности начальника Протокольного отдела Ф.Ф. Молочкова и его сотрудников, английская делегация во главе с министром иностранных дел Иденом была приглашена на балет в филиал Большого театра.
Несмотря на то что солисты находились в эвакуации, спектакль произвел на англичан сильное впечатление.
Сидя рядом с И. Майским, министр сказал: «Такой балет в Москве сейчас, когда фронт находится от нас в каких-либо 60 милях, просто вдохновляет. Он создает надежду, — нет, больше! — уверенность, что вы сумеете выдержать страшное испытание»[214].
Когда театр вернулся из эвакуации из Куйбышева (Самары), на сцене «царствовали Марина Семенова и Ольга Лепешинская. Великими княгинями были Суламифь Мессерер, Софья Головкина, Ирина Тихомирнова. Между ними и делился балетный репертуар. На закате своих карьер уже дотанцовывали Викторина Кригер, Любовь Банк, Анастасия Абрамова, Любовь Подгорецкая. Им премьеры не доставались.
Ведущими танцовщиками были Алексей Ермолаев, Асаф Мессерер, Михаил Габович, Александр Руденко, Юрий Кондратов»[215].
Репертуар составляли известные всему миру балеты: «Лебединое озеро», «Щелкунчик», «Спящая красавица», «Дон Кихот», «Коппелия».
После войны в Большой театр переезжает Г.С. Уланова. «Сначала в столице я жила по гостиницам. Но вообще-то Москва и Большой театр отнеслись ко мне по-доброму. И я старалась отвечать им так, чтобы они были довольны мною»[216], — вспоминала Галина Сергеевна.
Уланова не заигрывала с властью. В ответ на просьбу секретаря парткома Большого театра поблагодарить руководство страны за внимание к артистам балерина сказала: «Вы хотите, чтобы я занималась политикой, а не балетом?»[217] Больше к ней с подобными просьбами не обращались. Но при этом ни один кремлевский концерт не обходился без ее участия.
В Стокгольме поставлен монумент в честь Г. Улановой. Это единственный памятник русскому человеку за границей, открытие которого состоялось при его жизни. На вопрос корреспондента: «Почему Уланова?» — президент комиссии международного танца ЮНЕСКО Бенгт Хеггер ответил: «Галина Уланова — это самая высокая высота в искусстве.
