Хозяин Амура - Дмитрий Шимохин

На второй день обратного пути караван втянулся в прекрасную, ухоженную долину. Вдоль дороги тянулся мирный пейзаж — аккуратные поля, рощицы тутовых деревьев. Но эту пастораль разорвал отчаянный топот. Нас нагонял одинокий всадник. Он скакал во весь опор, не жалея низкорослую, но крепкую лошадку, грива которой была украшена алыми лентами.

Когда он поравнялся с нами, стало ясно, что это не простой крестьянин. Дорогой синий шелк его нарядного костюма был запылен, а черты благородного лица искажены горем.

Завидев европейские лица, он бросился прямо к нам с Левицким.

— Господа! — выкрикнул он на ломаном английском. — Умоляю, помогите!

Караван остановился. Едва китаец спешился, как ноги его подкосились. Его сбивчивый, рваный рассказ, который переводил Ичиген, раскрыл причину столь странного поведения. Оказалось, что какой-то час назад банда хунхузов напала на повозку его жены, возвращавшейся из соседнего города от больной матери. Шестерых его слуг-охранников перебили на месте. А молодую и красивую женщину увезли в сторону гор.

— Я отдам все! — Он протягивал к нам дрожащие руки. — Золото, серебро, коней! Все, что имею! Только верните ее!

Китаец выглядел богатым, на шапке его покачивался шарик из слоновой кости — знак чиновника шестого класса. Взгляд мой невольно задержался на его холеном, явно не знавшем настоящих потрясений лице. Однако Левицкий, улучив момент, отвел меня в сторону.

— Серж, это не наше дело, — зашептал он мне на ухо. — У нас нет на это времени, у нас огромный караван, нас ждут на прииске! Монголы скоро приведут в Силинцзы сотни головорезов, с которыми нужно что-то делать! Мы не можем рисковать всем из-за жены какого-то местного мандарина!

Он, конечно, был прав, но… взгляд мой упал на рыдающего китайца, затем на дорогу, змеей уползавшую в горы — туда, где засело недобитое нами бандитское гнездо, — и мне стало вдруг отчетливо ясно, что проехать мимо не получится.

— Возможно, Владимир, это и есть те самые хунхузы, — глухо прозвучал ответ, хотя вера в собственные слова была слабой. — Те, что встали у нас на пути. Если так, наш долг — добить гадину в ее логове.

А про себя добавилось: «Да если и не те — какая, к черту, разница? Мы не проезжаем мимо, когда женщину увозят в рабство. Мы не они».

Был, впрочем, в этом решении и элемент расчета. Этот человек, судя по одежде и манерам, был не просто богачом. Он был из шэньши, из местной знати. Сегодняшнее спасение его жены могло завтра обернуться серьезной поддержкой, когда цинские власти всерьез заинтересуются, что за армия собирается у них в северных горах.

— Мы поможем, — твердо было сказано китайцу.

Он поднял на меня глаза, полные недоверия, которое тут же сменилось безмерной, детской благодарностью. Он рухнул на колени, пытаясь припасть к моим сапогам, но был поднят твердой рукой.

— Веди нас в свое поместье. Разместим караван на бивуак и начнем погоню!

Глава 8

Глава 8

К поместью пострадавшего китайца которого звали Чжан Гуань — мы приехали уже в сумерках. После маленьких, вросших в землю низеньких крестьянских фанз и грязных постоялых дворов поместье Чжан Гуаня производило ошеломляющее впечатление. Состояло оно, собственно, из двух больших, одноэтажных домов. Первый, фасадный, с теми самыми резными воротами, через которые мы въехали. За ним — обширный, вымощенный камнем двор, и в глубине — второй дом, еще больше первого, жилой, хозяйский. Поместье чиновника Чжан Гуаня оказалось островком порядка и благополучия посреди дикой, необузданной долины. Обширный двор, мощные хозяйственные постройки — все говорило о богатстве и прочном положении хозяина.

Нам с Левицким отвели просторную угловую комнату в фасадном доме, видимо, предназначенную для гостей. Караван встал лагерем у ворот поместья. Красивый, нарядный дом с красными письменами и узорами над входом. Внутри нас встретили просторные, чистые комнаты, где на полках вдоль стен стояли книги, а на низких столиках — красные лакированные свечи. Все было отделано темным, почти черным деревом, что придавало помещению сходство с кабинетом какого-нибудь европейского ученого-алхимика. Вдоль стен шли теплые каны, приподнятые почти на аршин, образуя широкие лежанки, у которых стояли столики с книгами.

Но самое интересное ждало нас на заднем дворе, куда мы вышли, проснувшись ранним утром. По словам Сяо Ма, наш хозяин занимался лесом, сдачей земли в аренду, а еще имел небольшой винокуренный завод.

— Где винокурня? — с интересом спросил Левицкий, который по кавалерийской привычке ценил хорошее вино и явно надеялся разжиться здесь сливовым напитком.

Нам показали на один из длинных, приземистых флигелей, сложенных из серого кирпича. Мы вошли туда. В большом, чистом и на удивление светлом помещении стояло несколько блестящих медных котлов. Сквозь щели в дощатом полу виднелось подвальное помещение, где угадывались отблески огня под перегонными кубами. В соседней пристройке стояло несколько бочонков с готовой продукцией. Все было чисто, опрятно и устроено с размахом. К разочарованию корнета, вина тут не делали — только рисовую водку байцзю и гаоляновый хашин.

— Куда хозяин девает выкуриваемую водку? — спросил я, обращаясь к Ичигену.

Наш провожатый, один из слуг Чжана, объяснил через нанайца, что хозяин меняет ее жителям окрестных деревень на бобы и чумизу — не у всякого была охота и возможность самому варить водку. Часть же уходила большим караваном в Мукден. Судя по процветающему виду поместья, — это было выгодное, доходное дело. Впрочем, как и в России…

Но сейчас все это великолепие было пропитано горем. Не успели мы выйти с винокурни, к нам бросился хозяин, судя по всему, не спавший всю эту ночь.

Чжан Гуань, казалось, за несколько часов постарел на десять лет. Его тонкие, интеллигентные черты исказились, он метался по двору, заламывая руки и умоляя нас немедленно броситься в погоню.

— Умоляю, господа! Не медлите! — всхлипывал он. — Они убьют ее! Они надругаются над ней!

Я слушал его, и во мне боролись два чувства: сострадание к этому сломленному человеку и холодный расчет. Бросаться сейчас в погоню, не зная ни численности врага, ни расположения его логова, означало рисковать своими людьми. А там и идти на штурм их фанз, терять бойцов в бессмысленной перестрелке. А терять людей здесь мне совершенно не хотелось. Ведь главного нашего козыря — динамита — у нас не было.

— Успокойтесь, господин Чжан, — сказал я твердо. — Истерикой вы жене