Помещик 4 - Михаил Шерр

Резко обернувшись, я увидел Ефима. Его лицо было напряжённым, глаза блестели в лунном свете. Он быстро приложил палец к губам и жестом показал, что мне надо идти за ним. Сердце моё забилось сильнее — опытный солдат никогда не станет тревожить офицера без серьёзной причины.

Осторожно прокравшись на корму нашего пакетбота, стараясь не производить ни малейшего шума, я присел вместе с ним в тени шлюпки, закреплённой на палубе, и вопросительно посмотрел на своего караульного.

Ефим протянул мне подзорную трубу и жестом показал, куда смотреть. Я несколько минут ломал глаза, пытаясь разглядеть хоть что-то в кромешной темноте, стоявшей над морем. Облака затянули небо плотной пеленой, и видимость была никудышной. Когда я уже хотел опустить трубу, внезапный порыв свежего морского ветра в одно мгновение разнёс облачность над морем. На небе вновь засияли звёзды, а прямо передо мной возник огромный диск луны, яркий и холодный.

Ефим нетерпеливо ткнул пальцем в нужном направлении. Через несколько мгновений я чётко разглядел головы людей — их было много, они осторожно, но достаточно быстро плыли в нашем направлении. В зубах у некоторых были хорошо видны ножи, блеснувшие в лунном свете.

У нас была заранее отработанная система: как жестами изобразить боевую тревогу, не производя шума. Ефим моментально понял мою беззвучную команду и скользнул в темноту разбудить товарищей.

Через несколько минут ко мне приползли Василий и один из офицеров пакетбота, лейтенант Забелин. Брат наклонился к моему уху и тихо прошептал:

— Все на боевых постах, ждут твоей команды.

Я уже без всякой трубы видел, что по воде к нам приближается не меньше двух десятков пловцов, вооружённых, как минимум, кинжалами и длинными кривыми ножами — характерными египетскими хопешами, — которые каждый из них держал в зубах. Они плыли бесшумно, опытно, явно не в первый раз совершая подобную атаку.

Сигнал к организованному началу боя должен был дать вахтенный начальник, которым в данный момент был я. Когда это делать, мне было понятно, и что делать — тоже.

Я достал из кобуры револьвер, тихо взвёл курок и положил его под руку. Металл был холодным и успокаивающе тяжёлым. Затем я как можно тише вытащил из ножен шашку — в нашем отряде все уже перешли на этот вид личного холодного оружия — и положил её рядом так, чтобы её можно было быстро и удобно схватить.

Небесные светила были на нашей стороне. Я отлично видел приближающихся пловцов, освещённых луной, а вот они наверняка ничего и никого не видели на тёмной палубе пакетбота, где мы притаились в глубокой тени.

И это стало совершенно ясно, когда они начали подниматься к нам на борт. Их движения были неуверенными, осторожными — они явно ожидали сопротивления, но не знали, где именно его встретят.

Самые ловкие и проворные уже были на нашей палубе. Их было шестеро, все мокрые, с ножами наготове. Они явно растерялись и не знали, что делать дальше. Палуба казалась пустой, ни звука, ни движения. Я спокойно прицелился в ближайшего — молодого египтянина с повязкой на голове, который растерянно крутил головой, — и громко скомандовал:

— Огонь!

На нашей палубе в этот момент находилось шесть вражеских пловцов, которые уже успели подняться из воды, и ещё несколько десятков подплывали к борту.

Наш залп получился дружным, метким и результативным. Грохот выстрелов разорвал ночную тишину, вспышки осветили палубу ярким оранжевым светом. Шестёрку противника словно ветром сдуло за борт. Но на воде были хорошо видны другие пловцы, стремительно приближавшиеся к нашему пакетботу. Они уже не скрывались и плыли быстро, понимая, что внезапность потеряна.

Очень быстро стало понятно, что абордажного боя не избежать. Через пару минут я, разрядив пистолеты в плывущих и уже поднимающихся на борт противников, взялся за шашку. Холодная сталь привычно и удобно легла в руку.

Очень быстро у меня оказалось уже двое противников, а затем и трое. Они яростно наступали, крича «Аллах акбар!» и размахивая своими изогнутыми клинками. Я сразу понял, что превосхожу их в умении вести бой холодным оружием — уроки сербов последующая практика не прошли даром. Но численное превосходство сводило на нет мои умения. Приходилось постоянно вертеться, отбивать удары со всех сторон, отступать, чтобы не дать себя окружить.

Первую результативную атаку провёл молодой египтянин, который последним вступил в бой со мной. Я сразу понял, что из троицы, сражающейся со мной, он — самый умелый и подготовленный боец. Он прекрасно владел саблей — его движения были точными, экономными, профессиональными. Несколько раз он пытался обезоружить меня, проводя сложные финты. И оба раза я вспоминал Милоша и его уроки. Серб, кстати, сражался рядом со мной, тоже с тремя противниками, и ругался по-сербски, что было хорошим знаком — значит, держится.

Численное превосходство в конце концов сыграло свою роль, но отрицательную для наших врагов. У них оказалось достаточно много хороших фехтовальщиков, и всё быстро закончилось бы для нас печально, если бы не одно обстоятельство.

Сражаться в тесноте они умели намного хуже нас с Милошем. Мы специально готовились к скученным боям в тесных пространствах — штурмам редутов и схваткам в узких траншеях. Я с трудом, но сумел отразить ещё одну попытку оставить меня безоружным. В этот момент один из нападавших сумел прорваться сбоку, и я получил скользящий удар по правому плечу. Боль обожгла огнём, но адреналин заглушил её.

Серб в момент моего ранения провёл какую-то хитрейшую результативную атаку и сильнейшим ударом почти отрубил одному из своих противников правую кисть. Египтянин взвыл от боли, его сабля со звоном упала на палубу, а из культи хлынула чёрная в лунном свете кровь.

Мой главный противник всё это видел и на секунду потерял контроль над нашим поединком. И мне этого хватило. Я перехватил шашку в левую руку — правая уже плохо слушалась — и просто резко, коряво пырнул его клинком, куда попало.

Этот «пырок» угодил ему в грудь. Египтянин захрипел, из горла вырвался булькающий звук, и он начал падать назад, роняя саблю.

Потеря сразу двух бойцов переломила ход боя на нашем локальном участке. Милош тут же заколол ещё одного своего противника — удар был молниеносным и точным, прямо в сердце. Другой египтянин, бросив саблю, стремительно прыгнул за борт.

За ним тут же попыталась последовать и моя парочка оставшихся противников. Но удачливым оказался только один — он ловко перемахнул через фальшборт и камнем ушёл в воду. Второго мы с Милошем зарубили одновременно, с