Казачонок 1860. Том 1 - Петр Алмазный

Навскидку выстрелил два раза, расстояние позволяло. Первая пуля вошла ему чуть выше пояса. Он дернулся, как от удара. Его тело выгнулось дугой, он выронил шашку и обмяк в седле, начиная сползать на землю.

Конь еще по инерции сделал пару шагов и остановился, фыркая и мотая головой. Я стоял с вытянутой рукой и дымящимся стволом. В воздухе висел запах пороха, конского пота и крови.

«Кажись, закончилось», — подумал я, медленно выдыхая.

Я перевел взгляд на того, что болтался в стремени. Горец, похоже, решил, что еще не конец. Несмотря на ранение и то, что висел вниз головой, сумел как-то вывернуться. Правая рука сжимала большой дульнозарядный пистоль. Раненый изо всех сил пытался навести его на меня. Он судорожно подтянулся, стараясь выровняться. И ствол медленно пополз в мою сторону.

Я вскинул руку и выстрелил, даже не думая. Пуля вошла прямо в грудь. Его дернуло, как тряпичную куклу, пальцы разжались. Пистолет вывалился из руки и ткнулся в траву. Тело повисло уже совсем безжизненно.

«Теперь точно все», — решил я.

Адреналин начал отпускать. Я сел на землю прямо там, где стоял. Сладковатый запах крови мешался с пороховой гарью. Дал себе несколько мгновений просто подышать и успокоиться.

Потом поднялся на ноги, работа сама себя не сделает. Лошади нервно метались по балке: две под горцами, третья, та, что несла повисшего, все еще дергала головой, фыркала и косилась на меня.

— Тихо, родимые, тихо… — пробормотал я вслух.

Подошел сначала к одному животному. Лошадь была на взводе, дергала повод, мотала мордой. Пришлось, погладить по шее, успокоить. Дал пару сухарей из своих запасов. Та быстро их схрумкала.

Потом медленно подошел ко второй и третьей, запах сухаря сделал свое дело. Аккуратно протянул ладонь, дал обнюхать, и угостил. Животные наконец-то отвлеклись от паники.

Пока они жевали сухари, я перехватил поводья и крепко стал привязывать их по одной к дереву. Теперь надо заниматься горцами.

Тот, что висел под конем, был самый здоровый, как пара мешков овса. Я сперва вытащил его ногу из стремени, дал телу рухнуть на землю, отведя коня к остальным.

Второй лежал около кустов, свалившись в яму. Третий, который планировал стрелять по кустам, в стороне. Все они были мертвы.

«Контроль не требуется», — отметил я, но пульс на всякий случай проверил.

Путник лежал там же, где и свалился с коня, в низине, среди травы. Я присел рядом. Лицо бледное, губы сухие, но грудь медленно поднималась.

— Живой, — выдохнул я. — Уже неплохо.

Осторожно перевернул его на спину, а потом чуть набок, чтобы удобнее было осмотреть. У него было два ранения, и оба в плечи. Вся одежда в крови и спереди, и сзади.

Прощупал пальцами чуть выше раны. Слышно было, как он стонет где-то на грани сознания.

«Если вовремя перевязать, жить будет, — отметил я. — Если инфекцию какую не подхватит, пенициллина-то у меня, увы, нет».

Одежда на нем была горская. Черкеска, пояс, под ним рубаха простая. Но по лицу… Сразу видно, что не чистый горец. Скулы вроде бы резкие, нос с горбинкой, а глаза и подбородок — мягче. Похоже, полукровка. Я аккуратно срезал ткань вокруг ран ножом. Нужно было добраться, не беспокоя лишний раз простреленные руки.

Кровь текла уже не так сильно; видно, ранение он получил давно и от кровопотери потерял сознание. Одежда местами успела присохнуть и отдирать ее приходилось осторожно, понемногу, смачивая водой из фляги.

Сходил к ручью. Он журчал в нескольких шагах. Наполнил флягу и котелок. Чистая тряпка у меня всегда была с собой, еще немного пришлось срезать с рубах горцев. Им все равно уже перед девками не красоваться.

Развел небольшой костерок рядом с тропой. Пока огонь разгорался, промыл раны водой. Пыль, тканевые ворсинки, запекшаяся кровь — все это нужно было убрать.

Раненый застонал, дернулся, когда вода попала в рану. Глаза приоткрылись, но тут же опять закатились.

— Лежи, лежи, — буркнул я. — Потерпеть надобно.

У меня в сундуке была фляжка с водкой на такой случай. Смочил тряпку и обработал края ран как мог. Запах спирта ударил в нос, перекрыв на время все остальные.

Внутрь глубоко лезть было нечем и не хотелось. Главное — очистить вокруг, стянуть и остановить кровотечение. Потом туго перетянул плечи полосами ткани, проведя их крест-накрест через грудь и спину. Так, чтобы руки были чуть прижаты, а плечевые суставы не болтались. Получилась грубая, но надежная повязка. Пара узлов, еще один виток — и кровь почти перестала сочиться.

Он дышал тяжело, но ровно. Лоб влажный, температура, похоже, начинала подниматься. Я подложил под голову скатку из свернутой бурки. Сам плеснул ему на губы чуть воды, потом каплю другую — водки, чтобы хоть как-то привести в чувство.

— Эй, живучий… — тихо сказал я. — Давай помирать не спеши, мне тебя еще до станицы переть.

Он что-то невнятно пробормотал по-горски, потом выдал одно слово с сильным акцентом:

— Вода…

— Вот тебе раз, — ответил я, поднося флягу.

Самым сложным оставалось одно — как их всех погрузить на коней. Тела горцев придется тащить в станицу, так уж принято. Вспомнил старый способ и хотел было уже используя перекинутую через ветку веревку лошадью поднимать тела в воздух. А потом хлопнул себя по лбу.

На кой, спрашивается, тогда мне моё хранилище? Да, голова будет кружиться, но это же фактически неживые существа. В общем, решил пробовать. В итоге управился за час. К сожалению, первый эксперимент был неудачным. Тело абрека, когда я вывалил его из сундука, шмякнулось рядом с лошадью. Но в итоге руку набил, и всё вышло отлично. Увязал тела крепко на двух лошадях. Получилось грубовато, но зато надёжно. Никто никуда убежать точно не сумеет.

Осталось погрузить раненого на третьего коня, и это тоже оказалось непростым делом. С мертвыми я уже разобрался, но раненого нужно было уложить так, чтобы не добить его по дороге. И при этом он не свалился где-нибудь на ухабе. А с ним использовать сундук не выйдет.

Сначала подвел к нему самую спокойную лошадь. Та немного косилась, но после сухарей терпела. Я присел, просчитал, с какой стороны удобнее поднимать. Потом просунул руку ему под спину, другой рукой подхватил под колени.

— Поехали, богатырь, — сквозь зубы сказал я, поднимаясь.

Спина сразу отозвалась болью. Раненый был тяжелый, аж руки затряслись. Понял, что закинуть его никак не смогу. Пришлось поступать как и