Магия крови - Ник Перумов
Нет, как видно, красота его уже не волнует. Только сила, только и исключительно сила. Последнего ума лишился…
«Поделом тебе», – злобно сказала она себе самой, когда Публий Маррон, униженно кланяясь, докладывал о стычке в южной пирамиде. Темный тут же потянулся туда – и ожидаемо ощутил пустоту; громадный артефакт, первый в великой цепи, которому Темный отводил особенную роль, не отзывался.
Древний бог тут же запылал гневом, да таким, что камни можно плавить. Предательство он почитал худшим грехом, впрочем, как и воровство. А тут у него под носом пленили божков-Хранителей, на которых он и сам поглядывал и облизывался, да еще и его же собственный артефакт отняли! И Темный куда раньше, чем Ита рассчитывала, рванулся проводить тщательно приготовляемый обряд. Без Стихий, на не совсем оконченной фигуре. «Я сам добуду Дракона, я, я один! Я поглощу его и уничтожу этих презренных!..»
Но и в тот момент не было еще все потеряно.
Ита позвала Витара, пользуясь тем, что Темный отвлекся. Конечно, она здорово рисковала, но дело шло к развязке, и на скрытность можно было уже махнуть рукой. Витар тут же откликнулся – он почти завершил необходимые дополнения к фигуре и только ждал сигнала начинать (как показалось Ите, с некоторым нетерпением). Что ж, сигнал она дала. Пора!
И тут вновь вмешались Стихии, чтоб их сожрал снежный тролль!
Нет, в первый момент Ита чуть не расхохоталась, увидев их. Надо же, на Юге не вышло – примчались сюда в надежде успеть поживиться не только силой Дракона, но и Темного. Иначе зачем бы им вмешиваться, тащить с собой Хранителей, да еще и злить Древнего бога?
Тем более что они, кажется, сказали правду насчет того, что Дракон неполон. Обряд и в самом деле никак не мог начаться как следует, Ита винила во всем спешку и недостаточную готовность фигуры, Темный винил ее, но толку от этого было мало. Ита, наверное, рано или поздно догадалась бы сама, но Стихии вмешались раньше.
Ита испытала лишь слабое удовлетворение, глядя на то, как их отделала орка: вид помятый, лица в какой-то копоти, вычурные доспехи потускнели, а на некоторых и вовсе виднелись глубокие разрубы, словно на самых обычных человеческих латах после хорошей стычки; и, судя по их виду и положению, орка так и не пропустила их в святая святых пирамиды. Что ж, уже неплохо.
Бились они отчаянно, кто взял бы верх – Ита и по сей час сказать не могла, однако к Стихиям удача в тот день тоже повернулась темной стороной. Надо же было потерять амулет с плененными Хранителями! Да еще так потерять, что его подобрал какой-то смертный. Да не просто подобрал, а унес!
Наверное, Рико бы не ушел из пирамиды живым, если бы не Ита и не Хранители, которые, конечно же, ему помогли.
Но Ита в тот момент, когда некромастер ударил ее в грудь своими чарами, почувствовала, что Темный внутри нее как-то… покачнулся? Потерял устойчивость? В общем, словно бы ослабил хватку. И она решила, что лучшего момента действовать уже не будет.
Но и тут – то, что поначалу пошло хорошо, вскоре свернуло совсем не туда. Подготовленная для Темного ловушка заработала, его почти вытянуло из тела, будто ураганным ветром, он цеплялся за Иту лишь какими-то глубинными, тонкими заклятиями. Он яростно ревел и грозил всеми мыслимыми карами, но поделать ничего не мог. Пора было загнать его в ловушку и оборвать их, и навсегда избавиться от этого мерзавца! О, тогда ей было бы чем торговаться со Стихиями, тогда бы она все им припомнила!..
Ита из последних сил вновь позвала Витара: «Действуй, маг!» Сквозь яростные вопли Темного, сквозь колотящуюся в ушах кровь она ждала ответа – а его не было. Она, леденея от ужаса, звала снова, и снова, и еще раз, уже чувствуя, как рушится ловушка внутри пирамиды, как Темный возвращается к ней, пылая гневом, но в ответ услышала лишь тишину.
Витар Лаэда исчез.
* * *
Весь этот страшный день Публия Каэссениуса Маррона преследовало чувство, что он себе больше не принадлежит. С раннего утра, когда пробудились заложенные в нем чужие чары, что привели Шаарту в ловушку, и потом, по возвращении в Сетджурну, он только и делал, что надевал одну привычную маску за другой. Словно кто-то другой решал за него, делал за него, а он, Публий, только смотрел со стороны, не в силах вмешаться.
Едва Темный отпустил его, как к нему толпой подступили разнообразные жалобщики и просители; одного обманули, другому недодали, третьего не брали в армию великого бога, четвертый твердил что-то насчет своих родственников, попавших на жертвенник… Однако Публий едва успел что-то ответить самому настырному, представителю каких-то там возчиков, которым недоплатили за подвоз муки (как он утверждал, истово колотя себя в грудь кулачищем и то и дело хватая Публия за рукав), как земля под ногами поколебалась.
Деревья зашумели, с крыш с оглушительным криком поднялись стаи здешних птиц, похожих на ярко раскрашенных ворон. А в следующее мгновение из всех рам и проемов дворца разом вылетела тьма – и тут же собралась в один черный, колеблющийся вихрь, в котором проглядывали очертания мощного быкоголового тела.
Где в этот момент была Госпожа… да какая разница!..
– Смерть!.. – пронесся над притихшими людьми, над дворцовым парком рев Великого Темного. – Смерть предателям!..
И вихрь, качнувшись, помчался по ясному небу – туда, где за красными крышами и бело-розовыми башенками Сетджурны угадывались очертания великой пирамиды.
Публий сбросил с плеча руку просителя, вцепившегося в него, и побежал следом. Великий Темный, поняв, что его обманули, после недолгих колебаний решил действовать – действовать в своей манере, напролом, силой. Не на это ли рассчитывала Шаарта, выкидывая Публия в портал?..
И, конечно, даже Северная Ведьма не смогла сдержать его порыв – а Публий за то не слишком долгое время, что служил
