Дорога к фронту - Андрей Львович Ливадный
Глаза быстро устают. Различить силуэт «мессера» на фоне земли непросто.
На нашем участке передовой, вопреки ожиданиям, сегодня наступило необычное затишье. Кое-где вспухают разрывы, но это скорее тревожащий огонь.
Неожиданно примерно на равной высоте я заметил крупную точку, хорошо различимую на фоне кучевых облаков.
Сближаюсь. Постепенно начинает прорисовываться необычный силуэт. Раньше я таких в небе не встречал. Четырехмоторный, с очень толстым профилем крыла и двумя стойками неубирающихся шасси.
Наш «ТБ-3»⁈
Точно. Движется очень медленно, как будто ползет по небосводу. Скорость, навскидку, едва ли превышает двести километров в час. Лакомая добыча для немецких истребителей!
Слишком близко не подхожу. Во-первых, мне нужен обзор и контроль окружающего пространства, а во-вторых, бортстрелки под завязку загруженного бомбами тихохода вполне могут сгоряча открыть огонь, — сомневаюсь, что им хорошо знаком силуэт «МиГа». Пока различат звезды на фюзеляже успеют бед натворить.
Продолжаю осматриваться.
Внизу отчетливо поблескивает извивающаяся лента знакомой реки, вдоль которой мы несколько дней назад летели на штурмовку вражеского аэродрома.
Внезапно на ее фоне промелькнуло нечто стремительное, едва уловимое, но, учитывая высоту, с которой я веду наблюдение, это не может оказаться природным явлением.
Наверняка самолет!
Засекаю направление его движения, одновременно просчитывая вероятные действия фашиста.
«ТБ» он должен был заметить. Значит последует разворот с набором высоты. У нашего бомбардировщика кроме трех верхних турелей есть две выдвижные подкрыльевые пулеметные точки. Их он попытается уничтожить в первую очередь, — заходить будет снизу-сзади…
Есть. Увидел его!
«Bf-109E» быстро набирает высоту. Судя по раскраске фюзеляжа — тот самый! Его пилот предвкушает легкую добычу, с которой он сделает все, что захочет, без особых помех.
Я чуть выше него. Доворачиваю на пересекающихся курсах. Почему не в лоб? Ответ прост: при лобовой атаке ракурс цели мал, а скорость сближения крайне высока. Поэтому такой маневр зачастую оканчивается столкновением. И, к слову, «лобовая» дает отличную возможность даже неопытному врагу выпустить по тебе длинные очереди с большим шансом на поражение.
Другое дело — пересекающиеся курсы. Учитывая, что немец сейчас сосредоточен на нашем «ТБ», меня он заметит в последний момент… Главное — дать нужное упреждение!
Нет. Заметил раньше! В отличие от сложившегося у меня мнения, он куда более опытен, чем могло показаться!
Фашист тут же отвернул, бросив лакомую цель, хотя до рубежа открытия огня ему оставалось совсем чуть-чуть.
Расходимся. Ни я, ни он не выстрелили. Мне помешало его своевременное уклонение, ему — неудобный ракурс атаки.
Немец ушел со снижением, и, набрав скорость, сразу же начал климбить[2], стремясь получить превосходство по высоте.
Беру ручку на себя. Быстро сближаюсь с «мессером» в вертикальном маневре, но враг действительно оказался матерым. Цепко следит за обстановкой, постоянно отворачивает, ускользая из-под прицела. Тут главное — проявить выдержку и не поддаться искушению во что бы то ни стало резко довернуть на него. Если слишком энергично отработать ручкой, то плотной очереди не получится, — каждый выстрел пойдет по своей траектории.
Ну, еще немного…
Фашист вдруг резко перевернулся через крыло и коротко спикировал, снова уходя из-под огня. Я пронесся мимо, оказавшись выше него. Помогая рулем направления, делаю «разворот на горке». Нос «МиГа» опускается к земле. Снова вижу немца, — он быстро набирает скорость в горизонтальном полете, используя короткий (около минуты) форсаж, отведенный ему техническими особенностями двигателя. Дальше во избежание перегрева последует автоматическое отключение этого режима, который станет доступен вновь лишь через какое-то время.
Немецкий пилот прекрасно представляет свои возможности. Он умело разорвал дистанцию и, используя имеющийся запас мощности двигателя, взмыл вверх, одновременно разворачиваясь на меня.
Вновь сходимся на пересекающихся курсах.
Даю короткую очередь с упреждением. Он тоже. Его трассы проносятся мимо, мои задевают оконцовку крыла «мессершмитта» — царапина.
Мы разошлись, а затем плотно закрутились с ним на тысяче метров. Смены направлений и серии маневров следуют один за другим. Перегрузки предельные. Коротко и зло бьют экономные очереди.
Вскоре фашист занервничал. Он так и не смог получить решающего преимущества по высоте, необходимого для стремительных атак, — вместо этого ему пришлось вести навязанный мною затяжной бой.
Разрешенное время форсажа у «мессера» уже на исходе, в то время как «МиГ» обладает гораздо более длительным запасом чрезвычайного режима мотора[3].
После нескольких схождений у него появилась еще пара мелких пробоин в крыле, а у меня слегка ободран руль высоты. Исход схватки пока что совершенно непредсказуем.
Поняв, что мы примерно равны в пилотировании, немец решил не искушать судьбу и выйти из боя, попытавшись оторваться от меня со снижением.
Кручу регулятор триммера тангажа, одновременно начиная пологое пикирование ему вслед. «МиГ» выровнялся в горизонте, а затем чуть-чуть опустил нос. Скорость растет. Я прильнул к прицелу, оценивая дистанцию. Она медленно сокращается. Силуэт «мессера» постепенно увеличивается в размерах, занимая все больше делений прицельной сетки.
Надо бы зайти еще чуть ниже, в мертвую для его обзора зону!
Фашист меня опередил. Осознав, что не сможет надежно оторваться, он внезапно сбросил скорость и начал резко менять направления полета!
Дистанция между нами рывком сократилась. Немецкий пилот рассчитывает, что я по инерции проскочу вперед, прямо под его прицел!
Своевременно ухожу вверх, интенсивно разменивая скорость на высоту. Фашист оказался ниже, но рискнул резко взять ручку на себя, приподнимая нос. Грохнули длинные очереди. Один из снарядов прошил фюзеляж «МиГа», заставив мою машину вздрогнуть всем корпусом.
«Мессер» после кабрирования окончательно потерял скорость, — успеваю заметить, как автоматически сработали его предкрылки. Теперь он вынужден уходить к земле. Я значительно выше, и потому могу точно выбрать направление атаки. Переворачиваюсь, сделав полубочку, и вхожу в пикирование.
Немец вновь начал интенсивно перекладываться с крыла на крыло, сбивая мне прицел.
Даю упреждение, выпускаю по нему короткую очередь. Затем еще одну — длиннее. Мелькнули вспышки попаданий. Вслед фашисту потянулся мутный белесый след, — пробит правый водорадиатор!
У него определенно сдали нервы. Задергался, понимая, что следующая очередь может стать фатальной!!
Уходит почти «по нолям»! Пока мы маневрировали, бой оттянулся на нашу территорию, и сейчас немец изо всех сил старается вернуться к линии фронта, рассчитывая навести меня на зенитки, а если решу гнаться и дальше, то потащит к своему аэродрому, под более серьезные и многочисленные средства ПВО.
Но меня сейчас заботит совсем другое. Немецкие самолеты радиофицированы. Он наверняка вызвал помощь.
Надо бы побыстрее добить гада, но фашист постоянно маневрирует, вновь и вновь сбивая мне прицел.
