Дорога к фронту - Андрей Львович Ливадный

Нет, к линии фронта не уйдешь! В маневрах вражеского пилота все же есть повторяющиеся закономерности. Подгадав шаблонный момент, я дал отсекающую очередь. Он резко и рискованно сменил направление, — ждал огня на поражение с корректировкой по трассе. Из-под прицела снова выскользнул, но был вынужден довернуть в глубину нашей территории!

Тщательно прицеливаюсь, даю еще одну очередь!

От «мессера» отлетел кусок хвостового стабилизатора! Беру еще бо́льшее упреждение и снова вжимаю гашетку. Сполохи попаданий метнулись по капоту двигателя, вырвав один из выхлопных патрубков. Вслед потянулся густой дым.

Фашист снижается, теперь доворачивая к ближайшему полю! Собирается сесть на вынужденную! Осматриваюсь. Поблизости практически нет наших позиций, мы уже углубились на пять-шесть километров в тыл!

Он действует решительно, словно такие посадки ему совершенно не в новинку. И всерьез надеется уйти! Наверняка рассчитывает скрыться в ближайшем лесу, а там пересидеть, дожидаясь нового рывка танкового блицкрига!

У меня осталось не так много патронов, но уйти я ему не дам! Опасно снижаюсь вслед, открываю огонь, вижу, как надломилось крыло, но «мессер» к этому моменту уже выровнялся у самой земли, и все же сел на брюхо, оставляя вслед за собой глубокую борозду на неубранном колхозном поле.

Делаю еще один заход.

Пламени не видно. Лишь тянется дым. Убит пилот, или отделался ушибами — неясно. Меня такая постановка вопроса совершенно не устраивает. Вернее, она неприемлема.

Сбрасываю скорость, выпускаю закрылки и шасси. Земля быстро приближается. Надеюсь, поле без валунов и рытвин. Садиться на проселок — не вариант, он весь разбит.

Касание! Зубы лязгнули, самолет подбросило, вплоть до короткого планирования. Еще одно касание! Теперь лучше! Выдерживаю направление пробега, работаю тормозами.

Сел…

Открываю фонарь кабины, быстро отстегиваюсь, сбрасываю парашют, чтобы не мешал, выхватываю «ТТ» и спрыгиваю с крыла.

«Мессер» дымится метрах в двадцати от меня. Фонарь кабины откинут вверх и вправо, но пилот не выбрался, — видимо серьезно ранен.

Взбираюсь на крыло.

Немец успел отстегнуться, но на большее ему не хватило сил. Приборная панель забрызгана кровью.

Фашист не молод. Смотрит на меня с ненавистью Взгляд мутный. На левой скуле растекся кровоподтек. Дышит хрипло, в одной руке судорожно сжат сорванный с головы шлемофон.

Внезапно он выгнулся, конвульсивно дернулся, а через секунду затих.

«Быстро отмучился гад…»

Я потянулся проверить наличие у него документов, и в этот миг из окровавленных пальцев немецкого пилота на пол кабины со стуком выскользнул полупрозрачный кругляш, который он в последние мгновенья жизни пытался сжать.

Меня будто током шарахнуло.

Несколько секунд я не мог даже пошевелиться, настолько силен оказался эмоциональный шок, а затем дотянулся до загадочного устройства, подобрал его и попытался сфокусировать взгляд на тревожно помаргивающей в глубине искорке индикации.

Навстречу сознанию развернулась надпись на немецком:

…

Связь с линией времени устойчива.

Потерян контакт с матрицей сознания.

Для экстренной эвакуации дважды сожмите боковые поверхности устройства.

…

Я был готов к чему угодно, но только не к такому повороту событий. Честно говоря за последние дни, все глубже погружаясь в омут фронтовых будней, я принял произошедшую со мной коллизию, как нечто фатальное, неизбежное, заранее прописанное в судьбе.

Если представить протяженность фронтов Великой Отечественной и количество войск, вовлеченных в поистине титаническое противостояние, если ли шанс, что на узком участке боевых действий в воздушной схватке вдруг сойдутся два виртуальных пилота, родом из двадцать первого века?

Ни единого. Если только технология не внедрена очень широко.

Проклятье… Что же мне теперь делать? Как разобраться в происходящем⁈

А может я неверно толкую события? Что если нет никаких «темпоральных линий» и «переносов матрицы сознания»⁈

Может я до сих пор сижу в своем кресле, подключенный к модулю «ви-ар», и все случившееся лишь грезы?

Нет. Невозможно. Сколько бы я прожил без воды? Пару дней?

Из оцепенения мыслей меня вырвали крики.

Несколько красноармейцев бегут к севшему на брюхо «мессеру». Один из них показался смутным знакомым, и точно: это же Ванек Солодов, — тот самый, что оттащил меня три дня назад от обломков пылающего «И-16»!

— Товарищ младший лейтенант! — он тоже меня узнал, разулыбался. — Все-таки сбили вы этого гада! Мы ж видели все! Ох крови он нам попил, паскуда!

Он настоящий. Живой. От Солодова пахнет махоркой и потом.

— Вы не ранены?

— Ванек, хорош выкать.

— Так точно. Но бледный ты товарищ лейтенант. Часом не привидение увидел?

— Нет. Нормально все. Просто устал очень. Ты это, документы у фашиста проверь. И мой самолет надо бы развернуть. Взлетать буду.

Солодов без разговоров перегнулся через борт кабины.

— Нет у него документов, — вскоре доложил он. — Только вот это, — Иван показал мне пистолет, похоже «вальтер».

— Себе оставь. Кто у тебя командир?

— Старший лейтенант Сироткин, — Солодов обрадовался трофейному пистолету.

— Доложишь ему. Все как было. Пусть с нашим аэродромом свяжется, сбитого подтвердит.

…

Взлететь с заброшенного поля было трудно, но я справился.

Только набрал метров триста высоты, как вдруг на западе неслабо так полыхнуло. Аж облака подсветило зарницей, да накатил отдаленный гул.

Сдается, я знаю куда летел наш «ТБ-3»! Похоже на узловой станции рванули цистерны с топливом. Вот тебе и небесный тихоход!

Я взял курс домой, а на западе полыхает все сильнее. Вспышки частые и рваные, но очень мощные. Идет вторичная детонация боеприпасов.

Вылет оказался сложным, но успешным. И наш бомбардировщик от внезапной атаки прикрыл и с фашистом посчитался. Об остальном я пока запретил себе думать. Все равно податься с информацией такого рода мне некуда, а насчет «ви-ар», — ближайшие сутки покажут. Если буду чувствовать себя нормально, значит все происходит на самом деле[4].

* * *

На аэродроме я застал необычное оживление. Посадив самолет, зарулил к ближайшему свободному капониру, заглушил двигатель и, передав «МиГ» дежурному технику (свой пока так и не прикреплен), и спросил:

— Что за суматоха?

— Не знаю, товарищ лейтенант. Недавно две полуторки с бойцами подъехали. Взяли нас под усиленную охрану.

— Ладно в штабе спрошу. Машину хорошенько осмотри.

Время к полудню. Вслед за мной сели Демьянов и Синченко, — они парой вылетали на прикрытие войск.

— Ну, как, Андрюха? — оба лейтенанта уже в курсе, что я был на «свободной охоте».

— «Мессера» сбил, — отвечаю сдержано.

— Того самого? С зубастой рожей на фюзеляже?

Я кивнул.

— Пошли на КП. Как слетали?

Николай широко улыбнулся:

— «Юнкерса» подожгли. В паре. А ты видал как у немцев в тылу полыхнуло?

— Это наш «ТБ» по железнодорожной станции отбомбился, — ответил я.

— Откуда знаешь?

— Да встретились в небе. Он