Часовой: на страже Севера - Максим Шторм

Мы все столпились возле гарнизонного штаба. Часовые, привычно рассредоточившись, встали полукругом, открытой стороной к крыльцу. Некоторые привычки впитались в железных солдат намертво. Я ещё раз посмотрел на закрывшуюся за нашими спинами дверь. Наверно, пора и сказать уже сержанту, что я такого увидел…

— Егор, дуй на ворота к Рикарду и Вую. Там уж определитесь, кто пойдет к кораблю. На словах передать Гаврилову, чтоб поднимал «Тигр» и садился как можно ближе к форту… И доложите, чтоб Пекара, не мешкая, направился сюда. Посмотрим, что он нам скажет.

Я громко кашлянул, привлекая к себе всеобщее внимание. Корнедуб с плохо скрываемой надеждой посмотрел на меня. Но для виду, конечно, привычно разворчался, явно подражая отсутствующему капитану Кречету:

— А, Бестужев… А я уже и позабыл, что ты среди нас. Долго не было слышно твоих метких высказываний.

— Поперёк батьки в пекло лезть не приучен, — с ухмылкой отвечал я, поднимаясь по каменным ступеням крыльца.

— А мне, значит, как старшему, так первому голову совать? — возмутился сержант, под хохот Часовых.

— Старикам у нас дорога, молодым у нас почёт! — я вновь внимательно рассматривал так заинтересовавшую меня железную дверь. Бойцы Корпуса, не сдерживаясь, ржали во все горло, пока Корнедуб, пыхтя, силился найти достойный ответ. — Сержант, посмотрите сюда. Вы из нас самый опытный. Что скажете вот по этому поводу?

Я громко и гулко ударил пятерней по поверхности двери и чуток отошёл в сторону. Посмотрел на своих товарищей по Ордену совершенно серьёзными глазами. Смех тут же прекратился, а Корнедуб, увидев моё изменившееся лицо, чертыхаясь, поднялся ко мне и, наклонившись, посмотрел, куда я указал.

— Так это… Руны защитные. От вражьей магии, от скверны. Такие часто на железе вырезают.

Он несколько недоумевающе перевел на меня настороженный взор. Я снова, настойчиво ткнул пальцем в покрывающие дверь охранные символы.

— Сержант, а вам не кажется, что эти знаки словно выжжены каким-то огнем? Как будто руны вспыхнули и, выгорев, потухли, превратившись в обычные закорючки?

Снова ругнувшись, Корнедуб впился глазами в двери. Я-то уже вдосталь на них насмотрелся. Каждая бороздка была словно потемневшей и оплавленной от невероятного жара, что пробежал по всем линиям и канавкам выбитых на железе знаков. Уверен, что Пекара, посмотрев на них, скажет, что руны полностью лишились свой силы.

* * *

— Защитные руны выжжены чужеродной магией. Полностью, начисто. И, кто бы это не сделал, он знает толк в магической силе.

Пекара говорил негромким, скрипучим, чуть надтреснутым голосом. Корабельный чародей долго смотрел на двери, водил пальцами, что-то шептал и наконец сказал именно то, что я и ожидал. Он повернулся к нам, невольным зрителям, терпеливо ожидающим заключительного вердикта специалиста в стороне.

— Что именно за магия и не скажу даже… Но кто-то попросту уничтожил все охранные чары на этой двери. Думаю, если поискать по всей Стуже, то мы увидим такую же картину.

Сержант мрачно закусил усы и сказал:

— Это что ж получается? Кто-то все же напал на форт?

— Скорее просто пришел, — Яков посмотрел куда-то вдаль, на Север. — Здесь, непосредственно в Стуже, я чую лишь непонятную, остаточную волшбу… Она почти рассеялась, остались лишь ее отголоски. Несколько дней уж как прошло с той поры. И след с каждым часом все затухает. Прилети мы чуть позже и я бы уже ничего не нашел. Странная магия, неведомая. Думаю, он явился с Севера, ночью. Вошел в город, выжег все охранные чары, и…

Мы в надежде застыли, боясь упустить хоть слово. Но Пекара, виновато разведя руками, произнёс:

— И что-то произошло. Не знаю что. Как неведома мне эта сила, так и не могу сказать, что за колдун такой здесь объявился. Так же и не скажу, куда все люди подевались. Больше ничего я не могу учуять.

Яков, сетуя на самого себя, раздражённо одёрнул рукава толстого шерстяного балахона. Сержант, прочистив горло, громко сказал:

— Что ж, ребята. Раз такое дело, то вот мой наказ. Яков, отправляй послание в Лютоград. Да скажи, что мы тут уже обнаружили. Поди почтовая установка-то жива осталась, а? Вот и проверишь заодно. Остальным еще раз обойти весь форт, перевернуть все что возможно, заглянуть в каждую нору. Время у нас до вечера. Если ничего не найдём, возвращаемся на корабль.

Мы так ничего и не нашли. Добросовестно выполняя приказ сержанта, облазили все поселение сверху до низу. И везде наблюдали все ту же картину. Отсутствие жителей, следов борьбы и свидетельства того, что в Стужу пришла неведомая, страшная и могущественная сила, которая оказалась способна одним разом заставить исчезнуть двести человек!

И чем ближе подступал ранний северный вечер, чем длиннее ложились черные мрачные тени на Стужу, тем тревожней становилось на душе. Даже Корнедуб, который, казалось, видел уже всё на свете и тот, покусывая усы, то и дело хмурился. К тому же нас поджидал еще один неприятный сюрприз. Расположенная в кабинете начальника гарнизона чародейская машина для оправки почтовых сообщений оказалась выведенной из строя. Нет, внешне она была вполне цела и на первый взгляд исправна. Но не работала. Пекара, осмотрев ее, сказал, что некто выжег все магические контуры, наложенные на установку. Так, как и уничтожил охранные руны. Кстати, Яков оказался прав. Подобные же оплавленные следы превратившихся в безжизненные строчки рун мы нашли еще в нескольких местах форта.

Так что связаться отсюда с Цитаделью мы не могли. А канал связи «Тигра» имел ограниченный радиус действия и нужно было пролететь обратно на юг не менее трехсот миль, чтобы попытаться связаться с городом. А это целая ночь полета. Вот и выходило, что в сложившейся ситуации следовало принимать крайне взвешенное и осторожное решение. Однако же возвращаться обратно в штаб-квартиру Корпуса с пустым руками и туманными объяснениями произошедшего было никак нельзя. Кречет попросту живьём сожрёт за впустую потраченное время.

И еще в воздухе витал пока никем не высказанный вопрос. А что, если существо, повинное в произошедшей в Стуже беде, далеко не ушло, а затаилось где-то неподалёку и наблюдает за нами, ждёт своего часа? Я ближе к подступающей ночи все чаще прислушивался к внутренним ощущениям. Но грифон дремал. Значит, пока ещё непосредственная опасность нам не грозила. Но ведь все могло измениться в любую минуту! Кто знает, что произойдёт с