Часовой: на страже Севера - Максим Шторм

Не выдержав, я поднялся со стула и присел ближе к нему, оставив сержанта клевать носом в сладкой дрёме о жене старосты Панаса.

Когда я умостился рядом с ним, Пётр не стал и дальше играть в гляделки, а прямо сказал:

— Ты вроде нормальный парень, Алексей. Свой. Пусть ещё и зелёный, но Часовой. Ты не думай, я не специально уши грел. Но раз уж выпал такой случай… Гашек погиб от ведьминой скверны или же по другой причине?

Вот так поворот… Я внимательно на него посмотрел, прислушиваясь к едва потеплевшему рисунку между лопаток и своей интуиции. Неужели Гаркуша что-то знает?

— При выполнении задания, — осторожно ответил я. — Такое случается, сам знаешь.

Пётр понимающе усмехнулся и, не повышая голоса, сказал.

— А ещё я знаю, что человек он был себе на уме. Скользкий, как совиное дерьмо. И якшался с сомнительными людьми в городе.

Со все возрастающим интересом я смотрел на разговорившегося воина. А Гаркуша, не моргая, выдержал мой взгляд и проговорил:

— Слухи разные ходят, Бестужев. Скажу только, что с недавнего времени, как ты объявился у нас, Гашек начал проявлять к тебе подозрительный интерес. Так, между прочим, не особо копаясь. То у одного спросит, то у другого… Я всего лишь случайно оказался при этом. Так что тут мне особо много и неизвестно. Но о давних связях Гашека с дурными людьми знаю точно.

— Что это за люди такие? — я затаил дыхание.

Пётр с лязгом повел массивными наплечниками.

— Лютоград большой город. И разной швали в нем полно. Дно города исконно собирает всю накипь и грязь, что варится в этом большом котле. Сам понимаешь, все дерьмо всегда стекает вниз. Гашек знался кое с кем из этого дна. Мне еще тогда показалось странным, что он тобой заинтересовался. А тут вон как все в итоге вышло.

Хм, этот парень определённо умел складывать два и два.

— Спасибо за откровенность, — протянул я, размышляя, что новые знания в итоге мне дают. Сомнительные люди городского дна, с которыми был связан погибший колдун… И не туда ли тянется ниточка от недавнего покушения на меня в стенах Родового имения? — Слушай, Петр, а ты не скажешь мне, как выйти на этих сомнительных занятий людей, а?

Гаркуша понимающе усмехнулся. Он не пытался лезть мне в душу, выпытывать какие-то подробности. Он просто считал, что должен мне был это сказать. Как свой своему, вот и всё.

— Есть на окраине города одно местечко, где собираются всякие лихие людишки. Сам понимаешь, чем они могут промышлять. У многих хорошие знакомые, а связи и в Столицу у некоторых тянутся. Гашек в свободное время туда периодически наведывался. «Ведьмино семя» называется. Живописное местечко.

Я не стал тактично спрашивать, что сам Пётр там делал, но название и впрямь было образным. И не так ли многие называли меня самого? В этом крылась определённая ирония.

В следующий миг до наших ушей донёсся, приглушённый стенами и расстоянием, отчаянный бронзовый звон одного из тревожных колоколов. Мы все так и вскинулись, прислушиваясь.

— Северо-западная башня, мужики, — уверенно заявил сержант Корнедуб, как ни в чем не бывало раскрывая глаза. — Ну что, Бестужев, неужель ты и на этот раз окажешься прав?

Глава 13

Грохоча железными сапогами, бренча оружием и завывая приводами силовой брони, команда Часовых спешно покинула гарнизонный дом. Сержант Корнедуб уверенно повёл наш небольшой отряд в нужном направлении, откуда, не смолкая, доносилось монотонное звяканье тревожного колокола. Ночь была холодной, звездной, чистой и прозрачной. Грудь наполнялась едва ли не морозным бодрящим воздухом. Видимость отличная.

Я вырвался вперед и поравнялся с нахлобучившим на голову шлем Корнедубом. Меж тем колокол умолк. И когда мы подошли к окружающей Стужу с запада оборонительной стене, из угловой башни до нас сверху долетел крик дежурившего бойца:

— Сержант, скорее сюда! Лес ожил!

Часовые торопливо, гуськом начали подниматься по широченным каменным ступеням, один за другим. Мы с Корнедубом прошли на смотровую площадку квадратной башни, позволявшей разместиться на ней и пятерым закованным в броню Часовым. Неполный десяток расположился вдоль стены. Опоясывающие стену по всему внутреннему периметру на определённой высоте основательные подмости, были сооружены с таким расчетом, чтобы выдерживать и тяжесть занявших оборонительные позиции закованных в тяжёлую броню Часовых.

С высоты башни я увидел, что к нам, из остальных точек поселения, спешат оставшиеся три бойца. Затем я перевёл взор на простиравшуюся напротив Стужи пустынную местность. Скудное поле, заканчивающееся у раскинувшегося примерно в миле от форта леса. Чуть южнее черным бездонным зеркалом блестело озеро, отражая от своей поверхности свет ярких ночных звёзд. Густой лес, кажущийся отсюда таким мрачным и угрюмым, действительно ожил.

Ожил, зашевелился и пришел в движение. Обострившееся зрение словно позволило мне прыгнуть вперед, более чем на тысячу метров, и увидеть, как самый край густой лесной чащи начал шагать в нашу сторону. Конечно, это двигались не деревья. А то, что пряталось за ними, скрываясь до поры от дневного света. А теперь, с наступлением ночи, покинувшее свое убежище. Растянувшаяся темная волна, похожая на колеблющийся прибой. Разумеется, это были маленькие, пока еще далёкие и плохо различимые фигурки, напоминавшие человеческие.

Они шли довольно быстро, приближаясь и увеличиваясь в размерах с каждым шагом, каждой секундой. Но движения их были какими-то ломанными, дёргаными, словно идти как обычный человек им стало невмоготу. Навскидку этих чёрных, пока не совсем ясных, фигурок было около двух сотен… Я оперся о каменный край опоясывающих башню зубцов. Две сотни. Как раз по числу исчезнувших из форта обитателей. Совсем не радуясь тому, что оказался прав, я выжидающе посмотрел на замершего Корнедуба.

Часовые молча взирали на приближающихся к Стуже, растянувшихся цепью, теперь уже без всякого сомнения людей. Пусть они и двигались очень странно, неестественно, отличались ростом и телосложением, но то, что это были люди, сомнений больше не вызывало.

— Движутся как стадо бессловесного скота, — негромко пробасил из-под шлема сержант. — Молча идут. Но если это стадо, то где же погонщик?

Он повернул ко мне скрытое угловатыми бронированными пластинами шишака лицо.

— Не уверен, что захотел бы встретиться с ним лично, — криво усмехнулся я. — Минут через десять они подойдут к стене, сержант. Что будем делать?

— Пусть сначала приблизятся, — ветеран был совершенно спокоен. Да и остальные Часовые, не выказывая ни малейших признаков волнения, замерли на стене, словно неподвижные металлические исполины, посеребрённые светом ярких северных звёзд. — Потом и поглядим, что к чему. В