Часовой: на страже Севера - Максим Шторм

На вполне резонные слова Корнедуба и возразить было особо нечего. Пусть даже к нам ползут двести поднявшихся мертвецов. Из которых часть была полусгнившими трупами, большая часть простыми поселенцами и лишь человек пятьдесят тех, кто раньше служил в гарнизоне Стужи солдатами. И даже если пробужденные к чудовищной жизни мертвецы вооружены и не забыли, как держать в руках мечи, эта не та сила, что способна победить занявших выгодные оборонительные позиции на стенах форта закованных в стальную скорлупу могучих воинов. Часовых создали для того, чтобы сражаться и с более опасным врагами. Так что по всем раскладам нам и вовсе не следовало беспокоиться. Тем более что сверху в любой момент по команде гелиографа нас мог прикрыть стрельбой из орудий «Тигр».

Мы так и остались стоять на башенной площадке. Уперший в каменные плиты башни глефу сержант, положивший ладони на гарду колоссального меча дежуривший здесь Часовой и я, в полном спокойствии дожидающийся подхода оживлённых неведомым некромантом покойников. Я-то был относительно спокоен, а вот мой Родовой символ наоборот. Он окончательно проснулся и без остановки царапал меня горячими когтями. Надеюсь, он так реагирует на подступавшую к форту волну покойников, а не на что иное. Например, на того, кто их сначала убил, а потом заставил пробудиться к жизни и служить себе.

И мне вдруг стало чертовски не по себе. От передаваемого невозмутимыми товарищами по оружию спокойствия не осталось и следа. Нет. Что-то здесь было не так! Не так всё просто и легко, как кажется нашему сержанту. Я с нарастающей тревогой начал всматриваться в ночь.

Волна людей наконец прибыла. Так же растянувшись цепью в несколько неровных рядов, они остановились, не дойдя до стены Стужи каких-то тридцать метров. Замерли, прекратив свои ломанные, немного конвульсивные движения. Молчаливые, какими и должны быть покойники. Ибо в том, что все застывшие внизу под нами люди были мертвы, сомнений не было ни малейших.

— Да, это жители форта, — глухим голосом произнёс Корнедуб. — Я даже отсюда узнаю многих… Твою же мать. Покойники начали оживать. Что дальше-то будет?

Признаться, от вида неподвижно замерших мертвецов, тупо смотрящих перед собой пустыми, ничего не выражающими глазами, горящими могильными зелёными огоньками, стало немного не по себе. Грифон бесновался, словно пытался ожить и слететь с моей кожи.

Абсолютное большинство в гробовом молчании рассыпавшихся внизу людей на первый взгляд почти ничем не отличались от живых, когда стояли и не двигались. Если бы не жуткие нечеловеческими глаза. В этом краю было холодно, тела умерших предположительно три-четыре дня назад людей ещё не начали разлагаться. Да, многие лица пожелтели, покрылись трупными пятнами, и при ближайшем рассмотрении казались неестественными, словно восковые маски. Но издалека их было трудно отличить от себя прежних. Только всклокоченных, растрёпанных, неряшливо одетых. Кто был в уличной одёжке, кто в простом домашнем платье, а иные и вовсе в исподнем. Смерть застала этих людей ночью, когда многие спали.

Легкий ветерок шевелил грязные волосы мертвецов, жутким зелёным огнем горели их глаза, окаменевшие лица не выражали и доли эмоций, а рты были сжаты в немом молчании. Но были среди этих людей и те, кто внушал страх одним своим видом. И которых даже слепой не принял бы за живых. Поднятые силой чужеродной страшной магии обитатели кладбища. В сгнивших одеждах, с отваливающимися от костей кусками разложившейся плоти, отвратительного желто-серого цвета, поеденные червями, обтянутые где сгнившей, а где и высушенной до состояния пергамента почерневшей кожей скалящиеся черепа. Самого мерзкого вида покойники и, должно быть, воняющие, как клоака. Хорошо хоть ветер дул в противоположную от нас сторону.

Примерно десяток из прибывших к стене покойников были одеты в солдатскую утеплённую форму и кольчуги. Они единственные из всех неуклюже сжимали в закостеневших кулаках мечи. Наверно те, кто стоял на страже форта, когда в поселение пришла их погибель.

Что ж, против нас явно превосходящие силы противника. Но это на первый взгляд. Повторюсь, Часовые, закованные в силовую броню и вооружённые специальным оружием, способны противостоять и куда более страшным тварям. Пусть этих зомби и на порядок больше, но это в прошлом обычные люди, почти все безоружные, мёртвые и заторможенные. Даже если их укус чреват заражением какой-нибудь нехорошей болячкой, у нас и на это есть чем ответить. Почти непробиваемая броня и особый иммунитет. Да мы шутя отобьем атаку неупокоенных. Каждый железный гигант сметёт два десятка оживших трупов и даже не вспотеет. Нам и помощь корабля не понадобится. Но почему же у меня так тревожно на душе? И беспокойство с каждой секундой все больше охватывает все естество?

Мы смотрели на толпу оживших мертвецов, они продолжали бессловесно пялиться перед собой. Словно выжидали чьей-то команды. Их груди не вздымались, изо ртов не вырывались облачка пара. Они не слышали и не шевелились. Я с высоты площадки сторожевой башни тщательно всмотрелся в теряющуюся в ночи далёкую тундру. Вроде никого не видно. Кто знает, что ещё принесёт этот таинственный и неизученный край, что зовётся Дикими пустошами…

— Что, не видать никаких колдунов? — спросил меня Корнедуб, не отрывая внимательного взгляда от армии мертвецов. — Эти люди… Тьфу, какие ж они теперь люди⁈ Эти мертвецы вышли из лесу. Значица, там они и отсиживались все эти дни. Прятались по норам, не иначе. Стало быть, не очень любят они свет солнышка, а?

— Учитывая, что они решили навестить нас с наступлением темноты, скорее всего так и есть, — произнес я. Грифон яростно грыз меня, я напряжённо крутил головой, до рези в глазах всматриваясь в темнеющую вдалеке полосу теряющегося во мраке ночи леса. Черт, что-то грядёт, ну вот прям нутром чую. На толпу покойников я уже и внимания не обращал, будто видел оживших мертвецов каждый день.

— Сержант, они будут играть с нами в молчанку, пока им не прикажут действовать, — громко сказал я. — Тут уж или постоят, пугая, до самого утра и уберутся обратно в лес или же получат другой наказ.

Корнедуб небрежно хмыкнул в шлем.

— Марионетки. А где ж кукловод?

Я молча указал рукой в сторону леса.

— Он там. Смотрит на нас. Изучает. И решает, как быть дальше.

— Да иди ты в сраку, Бестужев! — ругнулся Корнедуб. — Такого умника,