Пульт времени. "Волшебный" отпуск 2 - Владимир Алексеевич Абрамов

— Хватит играть в героя, — буркнул он сам себе, сползая вниз.

Он плеснул ледяной воды из фляги на лицо, пыль и песок смешавшись с потом и водой заструились грязными ручейками в низ, стекая с подбородка.

— Ну как? — Исида вскочила навстречу, её пальцы нервно теребили край плаща. На лице, испачканном пылью и слезами, застыла смесь надежды и отчаяния, как у ребёнка, потерявшегося в чужом городе.

— Завал капитальный, — сухо бросил Воронцов, плюхаясь на свёрнутые шкуры.

Костёр потрескивал рядом, отбрасывая дрожащие тени на стены.

— Свод может рухнуть, если продолжить разгребать камни.

Принцесса молча отвернулась, но Алексей видел, как дрожали её плечи. Слёзы катились по щекам, оставляя белые дорожки на грязной коже, а когти впивались в колени, будто пытаясь удержать рассыпающийся мир.

— Не дрейфь, хатан! — он хлопнул её по плечу с притворной бодростью, вымученно оскалив зубы. — Выберемся как-нибудь.

— Почему⁈ — её голос сорвался на визг, словно скрип несмазанных петель. Исида сжалась в комок, раскачиваясь взад-вперёд. — Почему всё это случилось со мной⁈

Воронцов резко вскочил, схватив её за плечи. Его пальцы впились в кожу сквозь ткань, заставляя её вздрогнуть.

— Ты — удран хана Джазира! — его рёв заставил задрожать даже воздух. — Твои предки пересекли пустыню, а ты ревёшь, словно гилзалевская девка на похоронах!

Он тряхнул её, заставив встретить взгляд. В её глазах, красных от слёз, мелькнула искра ярости — то, что он и хотел увидеть.

— Я не хочу умирать, — прошептала она, задыхаясь от рыданий.

— Никто не умрёт, — он отпустил её, намеренно громко рассмеявшись. — Это просто… тренировка перед настоящими приключениями. Пещера возможно тянется на километры, если есть вход, значит, есть и выход!

Исида слабо улыбнулась. Её дрожащая улыбка напомнила первый луч солнца после урагана.

— Ладно, принцесса, — Воронцов шумно потёр урчащий живот, разрывая напряжённость. — Утро выдалось недобрым, но жрать-то хочется даже под землёй.

Он направился к мешкам, которые Исида аккуратно сложила в пирамиду, словно подушки в дворцовых покоях. Его руки привычно зашуршали среди припасов, выискивая вяленое мясо, но мысли уже метались между трещинами в камнях и едва уловимым дуновением воздуха… Этот слабый сквозняк он заметил еще вчера, но почему-то не придал особого значения. Но теперь он видел в этом нечто важное.

Время для них словно застыло, превратившись в тягучий смоляной поток. Хотя казалось, что с момента обрушения свода прошли лишь часы, нейроимплант Воронцова мерцал в поле зрения цифрами — полдень. Пора двигаться.

Авантюрист, его защитный костюм, теперь напоминал спящего зверя. Чтобы сберечь остатки энергии, Алексей отключил даже обогрев и облачился в шерстяные одеяния, купленные Исидой на базаре. Её предусмотрительность сейчас очень пригодилась.

Его плащ, еще вчера бывший тёмно-синим, теперь походил на шкуру издыхающего волка — грязный, в огромных дырах, пропахший дымом вроде недавно купили. Но когда свод рухнул, именно этот плащ принял на себя град осколков, оставив принцессу невредимой.

— Эй, твари хвостатые! Плотва, Добряк, Летун, к папочке! — Воронцов громко свистнул, прищелкнув языком.

Звук, резкий как удар кнута, заставил ящеров встрепенуться. А с потолка скатилось несколько крупных камней.

Горбачи подбежали, их чешуйчатые бока вздымались волнами. Алексей достал из кармана сушёные галеты, пахнущие вяленым мясом, и, поглаживая каждую морду, сунул лакомство в зубастые пасти.

— Они тебя обожают, словно под магическими чарами, — Исида с трудом застёгивала потрёпанный баул, наблюдая, как ящеры тычутся мордами в ладонь мужчины.

— Всякая тварь любит ласку да сытый живот, — Воронцов усмехнулся, водрузив поклажу на спину Добряка. Горб ящера вздрогнул под тяжестью, но зверь лишь бодро зацокал когтями.

Принцесса скептически поджала губы и повернулась к своему ларану:

— Ратилус, иди ко мне! — её голос прозвучал как приказ на дворцовом плацу.

Ящер даже не пошевелил головой, лишь сузил змеиные зрачки.

— Неверный подход, — Алексей скрестил руки, будто обучая упрямого ученика. — Ласкай, угощай, а не командуй. Эти твари теперь наши ноги, запомни, хатан.

Исида, стиснув зубы, сменила тон на сладковатый:

— Ратилус, красавица моя горбатенькая… — она протянула галету, дрожа от брезгливости. — Во имя Астриса, подойди, милая.

Самка нерешительно двинулась вперёд, её раздвоенный язык шлёпнул по ладони принцессы, оставив липкий след.

— Теперь чеши за ухом, где чешуя мягче, — проинструктировал Воронцов, наблюдая за тем, как принцесса скривилась, проводя пальцами за кожистым гребнем. Ратилус издала булькающее шипение, похожее на кошачье мурлыканье. — Видишь? — Алексей привязал к горбу Летуна вязанку дров. — Лаской можно горы свернуть.

— Вроде готовы, — Исида вытерла руку о плащ, стараясь не смотреть на слизь.

Глава 16

Во время обеда номарх запустил дрон «Глаз Бога», чудом уцелевший под завалом. В его сознании проплывали кадры: туннели извивались клубком окаменевших змей, но главный ход упрямо полз вверх, его стены сверкали кварцевыми жилами, будто вены древнего исполина.

— Вперёд, — Воронцов закрепил керосиновую лампу на упряжи Исидиного ящера.

Пламя заплясало, отбрасывая на стены гигантские тени горбачей.

Путь был изматывающим, словно сама пещера сопротивлялась их движению. Туннель неумолимо полз вверх, его скользкие стены сжимались всё теснее, будто каменная глотка древнего чудовища по имени Эстер. Алексей, сгибаясь под низким сводом, в очередной раз растаскивал завал — острые обломки сталактитов громко звенели под сапогами, а эхо уносило их звуки в темноту.

Воздух пропитался запахом сырости и страха. Темнота цеплялась за них липкими щупальцами, а свет лампы дрожал на чёрных стенах, словно испуганный светляк в пасти гиганта.

Они раз за разом упирались в циклопические ступени, выпирающие из разлома туннеля. Двухметровый уступ, покрытый скользкой слизью, заставил Воронцова пустить в ход верёвки и рычаги из обломков. Камни скрежетали под ногами ларанов, их когти оставляли царапины на породе, а хриплое шипение смешивалось с матом землянина.

Исида, прижимаясь к холодной стене, наблюдала за тем, как её спутник с упрямством подтягивал с помощью веревки скакунов по почти отвесному склону — мускулы, словно стальные канаты, натягивались под тканью костюма, капли пота падали в темноту.

— Любишь кататься… — голос Алексея прозвучал хрипло, когда последний ящер, царапая брюхом выступ, вскарабкался наверх. Мужчина рухнул на камни, дыхание свистело в лёгких, как в разорванных мехах. — … Люби и горбатых ящеров