Инженерный Парадокс 8 - Олег Сапфир
— Спит, Идущий Впереди.
— Видно могучего воина, — одобрительно кивнул Мбонга, оглушительно зевнув. — Я бы тоже поспал. Покажи мне приёмную! — обратился он к терминалу. — Хм-м-м… как-то он совсем не похож на могучего воина, — протянул Мбонга, разглядывая свернувшегося на кресле-мешке посапывающего Косого. — Мальчишка и хлюпик какой-то… Нас не уважают, Тава?
— Осмелюсь сказать, вождь, что у заокеанских торговцев свои мерила полезности. Может этот юноша не воин, но обладает иными достоинствами: часто кузнец плохой воин…
— Только выглядит кузнец так, что воин бледнеет. Впрочем, я тебя понял, Тава. Может, ты и прав, — задумчиво протянул Мбонга.
— Кроме того, Идущий Впереди, на него напали воины…
— КАКОГО⁈ ЧТО ЗА… — бешено взревел Мбонга.
— Преступники, вождь.
— То есть, мне не только не сообщили что посланник графа Мехова не появился, но и подвергли его жизнь опасности⁈ Как это понимать⁈
— Дорога от дворца была заминирована, Ваше Величество. Пока шаман Огула…
— Понял. Хорошо… ни подземного мира ни хорошо! Но справился, говоришь?
— Дюжина воинов.
— Ладно, пока не буди. Готовь угощение в малой приёмной, а я позову Огула, может он поймёт, что это за парень.
— Повинуюсь.
А сам Мбонга направился к Огула: шаману, разговаривающему с духами предков. И самому лучшему технику Налупа.
Подобная странность в свое время удивляла Мбонга, так что почему шаманы стали техниками (хотя и не все) он изучал с интересом. Причина была в том, что говорили с шаманами не только духи умерших предков. Точнее не только предков людей: оказалось, что духи есть у животных, растений, да чуть ли не у камней.
Конечно, в отличие от почтенного отца Мбонги, какой-нибудь дух носорога не мог одержать шамана, да и тот бы не позволил подобного. Но он мог приказывать, слушать и понимать духов. И полвека назад юный ученик шамана Огула направился к белым, изучать технику, как и многие шаманы Африки.
И, вернувшись, стал незаменимым помощником в ремонте, оценке работоспособности… Да и улучшении купленной техники. Не говоря о том, что некоторые изделия техношаманов изумляли даже белых: ручной труд и духи, вселённые в устройство или оружие, зачастую выдавали недостижимые параметры.
К сожалению, от необходимости закупаться у белых техношаманы не избавляли: создавали они долго, мало, редко. Ручной труд, это Мбонга прекрасно понимал. Но, хотя бы, не нужно было платить за откровенный хлам, присылаемый ушлыми корпорациями.
— В жопу носорога! — рявкнул могучий старческий голос, как только Мбонга открыл дверь в обитель техношамана. — Занят я, отродье гориллы!
— Огула, я король…
— Ах, простите, ваше величество, — ядовито ответил могучий старик, копающийся в недрах акого-то механизма. — Не соблаговолите ли вы проследовать в попку носорога, со всем моим верноподданейшим почтением⁈
— Ты нужен мне, Огула, — хмыкнул Мбонга.
— Ну что там у тебя, вождь? — наконец разогнулся шаман, повернувшись и уставившись на вождя бледно голубыми глазами, диковато смотревшимися на чёрной, подобающей сыну Напула, коже.
— Прибыл посланник белого, который делает добрые машины. Ты сам сказал, что они такие.
— Сказал. И ты, — ткнул в грудь вождю пальцем, перевитым металлической проволокой, шаман, — выжил. Значит духи не врали и машины добрые.
— Это так. Но посланник не похож на воина. И я хочу…
— Да понял я. Занят, не видишь⁈ — указал техношаман на недра раскрытой машины.
— Пир будет… — закатил глаза Мбонга.
— А я занят, не до пиров!
— С печёными крокодильими хвостами…
— Крокодильими? — послышалось задумчивое уточнение.
— Да.
— Чего только не сделаешь на благо Напула, — вздохнул славящаяся трепетной любовью к этому деликатесу шаман. — Веди уж, вождь. Взгляну на твоего торговца-посланника.
— Веду. А что за мины были у дворца, Огула? — по пути поинтересовался вождь.
— Дерьмовые. Духи справились быстро, — отмахнулся шаман. — А вот кто ставил — не нашли. Ушли в горы, отродья гиен!
— Похоже на то, — кивнул Мбонга.
Через четверть часа в малой трапезной был накрыт пир. Мбонга, Огула, сыновья вождя и ближайшие соратники. И посланник графа Мехова, представившийся странным именем «Koso’j». Впрочем, имена белых всегда были странными — одного «Николай», звучащий как «гадящий бегемот» хватало.
Но вот воином или заслуживающим уважения человеком этот Koso’j совсем не выглядел. Спрашивал у окружающих глупости, суетился… Хотя глупости скорее потому, что плохо выучил язык настоящих людей, это Мбонга готов был признать. Но вот то, что Koso’j охотился с двузубой вилкой на обычный радужный гриб мау, да ещё и проигрывал ему — гриб ускользал от парня по всей тарелке…
Хуже женщины, подумалось вождю, после чего он скосил взгляд на шамана. И обомлел.
Не так как Огула, который сидел с выпученными глазами и торчащим из пасти крокодильим хвостом, но сильно. Что так взволновало ехидного и резкого на слово шамана — Мбонга не понимал. И потянул за кончик торчащего из рта шамана хвоста — какая бы сила не была дарована предками, с таким украшением Огула не ответит.
— Отдай хвост! — выдернул лакомство из рук вождя шаман, не отводя взгляд от посланника.
— На что ты так уставился, Огула? Обычный парень, слабак…
— Дурной ты, вождь.
— Ты, Огула, за языком следи!
— А что мне следить, если ты дурной? — не отводя глаза от парня, ответил шаман.
— Ты на что уставился⁈ — нахмурился Мбонга.
— Иди в жопу, вождь! Я на браслет смотрю.
— Ну браслет и браслет…
— Дурно-о-ой… В этом браслете технологий больше, чем во всей нашей стране, со всем что мы покупали!
— Хороший браслет?
— Да.
— А духи что говорят?
— Духи молчат. Они не хотят проникать в столь совершенное творение!
— Не понял, — помотал головой вождь.
— Это — ерунда. А вот что меня печалит — это то, что я ничего не понял.
Тем временем Koso’j с силой ударил вилкой по грибу мау, который, как и положено при таком обращении полетел с тарелки. Вызвав смешки и… тишину. Потому что радужный гриб полетел прямо в рот парню, хотя и не должен был!
— Ну наконец-то, — прожевав буркнул Koso’j. — Сильно испытание воина-шлёпателя? Я нашлёпал? — спросил он, породив сильную задумчивость — после блистательной победы над грибом вокруг не смеялись, но понять,
