История одной записной книжки - Борис Захарович Фрадкин

— Поражен смертью Владимира Константиновича, — отвечая на вопрос Бородина, сказал Быков, — поражен. Такой крепкий был человек.

— Кто находился последним около профессора?

— Я ушел около девяти часов вечера. Там оставались… дайте вспомнить… Чазова, Неустроев, Васильева, Лисина. Нет, простите, Неустроев вышел вместе со мной. Владимир Константинович пользовался обычно услугами Чазовой.

— Почему именно Чазовой?

Быков развел руками.

— Чазова увлекающаяся натура, способна часами копаться в аппаратах. Она, знаете ли, умела понимать Владимира Константиновича с полуслова, с одного взгляда.

— А что вы думаете о смерти профессора? Отчего это могло случиться?

— Извините, но я плохо разбираюсь в медицине.

— Не занимался ли Владимир Константинович чем-нибудь опасным для жизни?

— Вы имеете в виду токи высокого напряжения? Но Саратов не был новичком в работе с электричеством.

— Понимаю вас. А кроме токов высокого напряжения?

Быков поднял мохнатые рыжие брови. Вопрос показался ему несерьезным. В лаборатории не хранилось никаких опасных веществ.

Затем был вызван второй ассистент Саратова — Неустроев.

— Вы находились последним с профессором Саратовым перед тем, как его нашли мертвым, — быстро проговорил Бородин. — В котором часу это случилось?

— Не-ет… — с удивлением протянул Неустроев. — Я ушел вместе с Быковым.

— Когда?

— Не помню. Я не посмотрел на часы. Ну… около девяти часов.

— Чем более всего увлекался профессор Саратов?

— Ультразвуковыми колебаниями. Профессор экспериментировал над растениями. У него были обширные замыслы. В своих последних работах…

Неустроев довольно подробно и ясно изложил суть экспериментов, которые производились в его присутствии. Бородин слушал, не перебивая.

— Скажите, — спросил он, когда Неустроев кончил объяснения, — а ультразвук не опасен для жизни?

Глаза Неустроева весело заблестели.

— Покуда от звука еще никто не умирал. Даже от самого громкого.

— Но разве вас не удивляет смерть профессора Саратова?

Лицо ассистента стало сосредоточенным и серьезным.

— Владимир Константинович всегда отличался завидным здоровьем. Он никогда не уставал. Беспомощность медиков, не сумевших определить причину смерти, возмутила весь институт.

— Кто чаще других помогал Саратову в исследовательских работах?

— Марина Васильевна.

— Чазова?

— Да. Она работает у нас сравнительно недавно: второй год. Внешность у нее, сами видели, довольно привлекательная. Ну, немножко заносчива, мечтает стать ученым с мировым именем.

Бородин насторожился. Показания Быкова и Неустроева почти совпадали и вели к Чазовой.

— Мечтает о славе… Это что, она вслух говорила?

— В разговоре иногда проскальзывает. А откровенна она бывала только с Владимиром Константиновичем. От него и мы кое-что узнавали. Они симпатизировали друг другу.

После Неустроева Бородин вызвал Чазову. В кабинет вошла молодая женщина лет двадцати пяти, хорошо сложенная, с чистым белым лицом, голубыми прозрачными глазами. Белокурые косы были венком собраны вокруг головы.

— Как вы думаете, отчего умер профессор Саратов? — сразу же спросил Бородин.

— Не знаю, — Чазова смотрела в окно, — я бы сама очень хотела знать это.

— Для чего же?

— Владимир Константинович был настоящим человеком.

— Может быть, профессор недомогал? Вы же постоянно находились около него.

— Да, находилась. — Чазова всем телом повернулась в сторону Бородина. Их глаза встретились. — Ну и что же? Разве это дает вам право в чем-то подозревать меня?

— Я думал, вы поможете мне понять, отчего умер профессор.

— Как видите, не помогу. Я не следователь и не медик. Честное слово, я не заметила ничего подозрительного. В тот день я все время находилась около профессора. Он, как всегда, шутил, смеялся. Его смерть — моя личная большая потеря. Владимир Константинович так много сделал для меня! Он заставил меня учиться.

— Где?

— Я кончаю вечерний политехнический институт.

— Когда вы ушли в тот вечер из лаборатории?

— В одиннадцать часов. Мы закончили эксперименты, все было опять не так, как ожидал Владимир Константинович. Он попросил оставить его одного.

— А что за эксперименты вы проводили?

— Мы работали над шаровым излучателем.

— Минуту.

Бородин извлек из папки фотографии лаборатории и протянул их Чазовой. Она длинным ногтем мизинца указала на стоявшую в глубине лаборатории установку, напоминающую собой миномет.

— Значит, тех результатов, которые хотел получить Владимир Константинович, вам достичь не удалось?

Чазова покачала головой.

Оставшись один, Бородин долго разглядывал фотографии и думал. Думал о том, что из этих троих допрошенных он не может заподозрить ни одного. Простые честные люди.

А покоя на душе все-таки не было.

Глава пятая

ПЕРВЫЕ ПОДОЗРЕНИЯ

После допроса работников лаборатории Бородин не спешил делать выводы. Да, собственно, их не из чего было и делать. Однако он не расставался с делом профессора Саратова. Бородин принадлежал к той породе людей, которых не обескураживают первые неудачи.

Вскоре после допроса он опять появился в институте. Ему хотелось подробнее осмотреть физическую лабораторию.

Директор института вызвал старшую лаборантку Чазову и перепоручил ей следователя. Марина Васильевна, едва удостоив Бородина взглядом, провела его за собой через шумный, наполненный молодежью коридор.

Раскрыв двери лаборатории, Чазова пропустила следователя вперед. За большим письменным столом сидел Неустроев. Его временно назначили заведующим кафедрой Саратова. Увидев следователя, он сказал: «А, это вы!» и поднялся ему навстречу.

— Я хотел бы подробнее ознакомиться с лабораторией, — сказал Бородин.

Неустроев понимающе наклонил голову.

— Вам рассказывать или сами будете смотреть?

— Пока сам.

Заложив руки за спину, Бородин прошелся по большому светлому залу, разглядывая непонятные конструкции аппаратов. Следом за ним в стеклянных стенках шкафов шагали его отражения.

Впрочем Бородин недолго разглядывал лабораторию. Его внимание привлек аппарат с большой катушкой, похожей на ствол миномета. В глубине катушки скрывался поблескивающий металлический шар. Катушку удерживали две вертикальные пластинки. Внизу, между пластинками, помещался сложный агрегат с регуляторами, переключателями, множеством разноцветных проводов.

Бородин внимательно стал рассматривать установку с катушкой. Она была очень непохожей на все другие аппараты, находившиеся в лаборатории.

Осмотрев пол около аппарата, Бородин заметил на деревянном паркете две изогнутые блестящие полоски — следы от ножек аппарата. Похоже, что аппарат поворачивали. Бородин присел, чтобы лучше разглядеть следы. Следы были с неравномерным чередованием вдавливаний. Значит, аппарат передвигали чьи-то не очень сильные руки.

Чьи же?

Подняв голову, следователь поймал на себе пристальный взгляд Чазовой. Отвернувшись, она продолжала устанавливать в шкафу приборы, потом захлопнула дверцы шкафа и стала снимать халат.

— Марина Васильевна, —