Марица. Исток - Александра Европейцева

Лёгкое настроение мгновенно испарилось. Я быстро вскрыла конверт. Записка была короткой, без церемоний, выведенным твёрдым, быстрым почерком главы Тайной канцелярии.

'Марица.

Паргуса доставили в столичный госпиталь. Ночью он в состоянии помрачения напал на нескольких агентов в штаб-квартире. Сопротивлялся, как одержимый, ранил двоих. Его удалось обезвредить только усыпляющим.

Симптомы… напоминают безумие демонов. Но не совсем. Будь осторожна.

П. В.'

Кровь стыла в жилах. Паргус. Весёлый, неунывающий Паргус, который всего пару недель назад с красным от смеха лицом показывал, как он тушил свои усы. Который хвастался, как хвалит его леди Варц, намереваясь чуть позже рассмотреть его на должность своего заместителя. Теперь он в госпитале, а Патриния пишет о «помрачении» и «безумии демонов».

— Что случилось? — голос Ледарса стал жёстким, деловым. Он видел моё лицо.

— Паргус… — я сглотнула комок в горле. — Он напал на своих. Его отправили в госпиталь. Леди Варц пишет, что это похоже на одержимость.

— Поедешь к нему?

— Конечно, — ответила я без колебаний, сжимая в руке зловещую записку.

* * *

Дорога до столичного госпиталя промелькнула в тревожном тумане. Я почти не помнила, как миновала знакомые повороты, как стражники почтительно расступились, пропуская меня. Паргуса поместили в отдельную палату в глубине лечебницы. У двери стоял невозмутимый агент Тайной канцелярии, кивнувший мне в знак признания. Войдя, я увидела его — сидящим на кровати, сгорбленного. Он смотрел в стену пустым, потерянным взглядом.

— Паргус? — тихо позвала я, подходя ближе.

Он вздрогнул и медленно повернул ко мне голову. В его глазах не было ни безумия, ни одержимости — лишь глубокая, всепоглощающая растерянность.

— Марица? — его голос был хриплым, чужим. — Это… это правда? То, что они говорят? Я напал на своих?

— Они говорят, ты оказал яростное сопротивление, — осторожно подтвердила я, садясь на край кровати. — Но ты жив. И они живы. Это главное.

Он сжал свои перевязанные кулаки, и по его крепким, всегда таким уверенным рукам пробежала дрожь.

— Я ничего не помню, Марица. Ни-че-го. Одно мгновение — я сверял отчёт у себя в кабинете. Следующее — я здесь, а мне говорят, что я чуть не перерезал горло Рену и Лайси. Своим же ребятам… — он закрыл лицо руками, и его плечи затряслись. — Это оно, да? То самое… безумие демонов?

В его голосе звучала такая горечь, такое отчаяние, что у меня сжалось сердце. Я положила руку на его плечо, ощущая под пальцами напряжённые мышцы.

— Нет, — сказала я твёрдо, гораздо твёрже, чем чувствовала сама. — Это не демоническое безумие. Оно выглядит иначе. Ты бы не задавал вопросов. Ты бы уже не был собой. Это что-то другое.

Он поднял на меня взгляд, полный немой мольбы.

— Но что?

— Я не знаю. Но я узнаю, — пообещала я. — Клянусь тебе. Мы во всём разберёмся. Ты не один.

Он кивнул, слабая надежда медленно возвращалась в его глаза. Я провела в палате ещё несколько минут, убедившись, что с ним всё в порядке — физически, по крайней мере.

Выйдя из госпиталя, я не поехала сразу во дворец. В голове крутились обрывки мыслей: Вербес, Мекеш, Феорилья, а теперь вот Паргус. Слишком много «совпадений», которых я не понимала. И когда я чего-то не понимала — искала ответы в рукописях. История — это спираль. И скорее всего кто-то, умнее чем я, когда-то уже дал ответ на мои вопросы. Осталось лишь найти их.

Библиотека встретила меня вечерней тишиной, нарушаемой лишь шелестом страниц да мерным гулом магических сфер, плывущих под сводами. Воздух, густой от запаха старого пергамента, заклинательной пыли и древесной смолы, казалось, сам был напитан знаниями.

Я прошла прямо вглубь, к указателю с надписью «Исторические хроники и редкие аномалии». Полки здесь вздымались до самого потолка, и чтобы добраться до верхних ярусов, приходилось пользоваться передвижными лестницами-платформами, которые послушно скользили вдоль стеллажей по малейшему мысленному приказу.

Мой запрос был расплывчат: «Совпадение климатических и магических катастроф», «Взаимосвязь аномальных явлений в разных регионах», «Исторические случаи массовых помрачений рассудка». Духи-библиотекари, похожие на ожившие свитки с бледными огоньками глаз, приносили стопки фолиантов и рукописей. Я погрузилась в чтение, отгородившись от мира высоким баррикадом из книг.

Часы текли, незаметно растворяясь в перелистывании пожелтевших страниц. Я сравнивала даты великих засух и наводнений прошлого, выискивала упоминания о «гневных духах», насылающих безумие на воинов, о «пении камней», предвещающих беду. Информации было много, но она была разрозненной, как кусочки мозаики, потерявшие свои края. Всё словно бы касалось чего-то важного, но общего знаменателя, той самой точки схождения, я не находила.

Синие огни в Вербесе упоминались в старых отчётах геомантов как редкие феномены, связанные с выбросами глубинной энергии. Ливни в Мекеше за последние сто лет случались с цикличностью, но нынешние были в разы сильнее. Засухи в Феорилье… о них писали много, но всегда как о естественных бедствиях.

А о случаях, подобных тому, что произошёл с Паргусом, и вовсе говорилось намёками, сквозь зубы: «внезапная ярость лучших из стражей», «помутнение разума у испытанных магов». Никаких выводов, только констатация фактов. Словно кто-то намеренно вымарывал самые важные детали.

Голова гудела от напряжения и обилия имён, дат и теорий. Я откинулась на спинку деревянного стула, закрыла глаза, пытаясь уложить в голове хоть что-то. Но получалась лишь каша из обрывков. Ответа не было. Только тревожное ощущение, что я смотрю на огромную карту, где отмечены все точки, но не вижу линий, которые их соединяют.

Скрип колесиков заставил меня вздрогнуть. Рядом остановилась одна из летающих платформ, а с неё спрыгнул седовласый библиотекарь, которого я видел утром.

— Тэба Лантерис? — произнёс он, и его голос, тихий и глубокий, идеально подходил для здешней атмосферы. — Уже вечер. Наши залы скоро закроются для посетителей.

Я взглянула в высокое витражное окно. За свинцовыми переплётами давно уже лежала густая ночная синева, подёрнутая дымкой городских огней. Время и правда подошло к восьми.

— Да, конечно, мастер Гаррик, — я с сожалением провела рукой по стопке ещё не прочитанных книг. — Я… пожалуй, отложу эти труды до завтра.

— Они никуда не денутся, — он мягко улыбнулся. — Знания терпеливы. Они ждали столетия, подождут ещё одну ночь.

Я поблагодарила его, собрала свои