Марица. Исток - Александра Европейцева

Осталось лишь понять, сможем ли мы довести начатое до конца, не растеряв по пути это хрупкое чудо по имени «мы».

Я устало вздохнул, переводя дыхание. Мы работали уже третий день, и багровые клубки искажений таяли, уступая место ровному течению магии. Осталось лишь пара потоков. Я чувствовал это своими магическими ощущениями — Исток облегченно вздыхал, зализывал раны, но что-то было, что заставляло меня беспокоится.

Ошибочно полагать, что главная опасность всегда приходит извне. Чаще всего бывает наоборот. Больно бьют самые близкие и те, кто много и долго страдал. Эта мысль неотступно крутилась в моей голове, пока я наблюдал за принцессой, пытавшейся прощупать сознание Истока. Раны на теле магии затягивались. Но именно это, как парадоксально это ни звучало, и было самым тревожным признаком.

Здоровый организм, избавленный от яда, сначала чувствует прилив сил, а затем — ярость от перенесённого насилия. Исток переставал быть беспомощной жертвой. Он становился могущественным, обиженным существом. И, похоже, у него появилась цель.

Последний багровый след, тонкий, едва заметный, дрогнул под тончайшим лезвием моей магии. Раз за разом, с хирургической точностью, я отслаивал чужеродную энергию, пока от некогда могучего заклятья Иллюзиона не осталась лишь горстка искр, бессильно рассыпавшаяся в чистом свете Истока.

Тишина.

Она оглушила после трёх дней непрерывного гула, стона и шипения магии. В пещере, кроме нас, никого не было — Демитр, Чефарт, Серан и Асталь ушли в кузницы, чтобы воплощать в металле наш с Асталем чертёж шлюза. Здесь остались лишь я, Марица, Паргус и лорд Каэл.

Паргус первым нарушил оцепенение. Он медленно опустился на колени, его пальцы дрожали, когда он провёл ими по полу, где секунду назад бушевала искажённая магия.

— Всё? — его голос прозвучал хрипло и невероятно громко в наступившей тишине. — Это… всё?

Марица стояла неподвижно. Она смотрела в сияющую бездну, где Исток пульсировал ровным, чистым, непривычно здоровым светом.

— Всё, — прошептала она.

Паргус разразился счастливым, почти истерическим смехом, схватил Каэла за плечи и принялся трясти его, бормоча бессвязные слова благодарности и облегчения. Лорд Каэл, обычно сдержанный, не сопротивлялся; на его усталом лице расцвела медленная, светлая улыбка, и он похлопал демона по спине.

А я… я стоял и чувствовал, как по моим жилам разливается волна триумфального, всепоглощающего жара. Это был не просто успех. Это была победа. Моя победа. Я, Дао Тебарис, Высший маг Феорильи, только что вручную, почти что на ощупь, выполнил работу, сравнимую с божественным вмешательством. Я уничтожил последнюю связь, последний яд, отравлявший сердце мира. Я был одним из архитекторов спасения. Гордость, острая и сладкая, пьянила сильнее любого вина. Я спас мир. Я.

— Мы это сделали, — сказал я вслух, и мой голос прозвучал твёрдо и властно, перекрывая смех Паргуса.

Марица обернулась ко мне. В её глазах я увидел отражение собственного ликования, смешанное с изумлением. Она кивнула, и на её губах дрогнула улыбка.

— Сделали, — согласилась она. — Боги, мы правда…

Она не договорила. Её взгляд снова устремился в бездну, и улыбка на её лице замерла, а затем медленно сползла, сменившись настороженностью.

Исток колыхнулся.

Это было не похоже на прежние, хаотичные судороги боли. Это было мощное, осознанное движение — как пробуждение гиганта. Ровный свет вдруг вспыхнул, стал ярче, почти невыносимым для глаз. Тишину сменил низкий, нарастающий гул. Он был полон ярости. Чистая, первобытная, накопленная за века унижений и пыток ярость.

Паргус замолк, его смех застрял в горле. Каэл отшатнулся, его эмпатический дар, должно быть, кричал ему об опасности громче любого предупреждения.

— Что… что это? — прошептал Паргус.

Но я уже понял. Слишком поздно. Моя гордость сменилась ужасом озарения. Мы вытащили занозу, но не подумали, что организм, исцеляясь, первым делом обрушит всю свою мощь на тех, кто причинил ему боль. А Иллюзион был рядом. Его маги, даже те, кто не был виноват, даже те, кто помогал нам… они были частью той же расы, того же места. Цель была очевидна.

Марица поняла это раньше всех. Она метнулась вперёд, к самому краю пропасти, её руки взметнулись в отчаянном жесте.

— Шер! Нет! — её крик был полон не приказа, а мольбы. — Прекрати! Ты их не тронешь! Они… мы…

Она не успела договорить. Я видел, как её тело резко дёрнулось, словно по нему ударили невидимым бичом. Глаза закатились, оставив лишь белые щелочки, и она рухнула на мерцающий пол, беззвучно и неестественно, как сломанная марионетка.

А гнев Истока уже катился по магическим путям, устремившись к кузницам, где работали наши друзья, и к перламутровым структурам Иллюзиона, где прятались выжившие маги.

— Марица! — первым выкрикнул Паргус. Он бросился к ней, его лицо исказилось паникой. — Марица, говори с нами!

Он упал на колени и, прежде чем я успел среагировать, схватил её за плечи, начал трясти.

— Паргус, прекрати! — мой голос прозвучал резко, с той самой командной интонацией, что не терпит возражений. Я отстранил его, поставив себя между ним и её безвольным телом. — Ты ей только навредишь!

Он отпрянул, уставившись на меня широкими, полными ужаса глазами, но послушался. Дрожащими руками я опустился рядом, положил ладони на её лоб и грудь, закрыл глаза и погрузил сознание в тончайшие слои её магической ауры, сканируя на предмет повреждений.

Сердце билось — учащённо, как у птицы, но ровно. Дыхание поверхностное, но стабильное. Ни внутренних кровотечений, ни видимых травм черепа, ни разрывов в основных магических каналах. Моё собственное сердце на мгновение сжалось, а затем с облегчением отметило: физически она была цела. Жива.

— Она жива, — отчётливо произнёс я, больше для того, чтобы успокоить Паргуса и самого себя. — Физических повреждений нет.

— Но… но что с ней тогда? — Паргус смотрел на её неподвижное лицо, и его голос дрожал. — Она… она не здесь. Её сознания нет. Кажется… — он замолчал, вглядываясь в то, что видел его магический дар, отличный от моего, — кажется, её засосало в Исток.

Лорд Каэл, бледный как смерть, молча кивнул, подтверждая догадку. Его эмпатия, должно быть, ощущала лишь оглушительную ярость Истока и… пустоту там, где секунду назад была яркая, знакомая психическая аура Марицы.

Мы сидели втроём вокруг её тела, а над нами, вокруг нас, бушевала мощь, которую