Марица. Исток - Александра Европейцева

Мои размышления прервал тяжёлый, мерный стук копыт. Рядом с кибиткой поравнялся Демитр. Он не бросился ко мне с расспросами, не потребовал немедленных ответов. Просто наклонился в седле, сократив расстояние между нами до минимума.

— Как ты? — его голос был тихим, предназначенным только для меня, но в нём слышалась вся вселенная заботы и невысказанного страха.

— Цела, — ответила я так же тихо. — Каэл говорит, мы заблудились, и ищем дорогу наугад.

Демитр кивнул, его взгляд на мгновение скользнул по бескрайним, безориентирным полям.

— Карты, что были у Асталя, превратились в труху после первого толчка. Полагаемся на солнце и инстинкты. Не самый надежный способ. Я знаю, что ты устала, и не стал бы просить в других обстоятельствах, любовь моя. Может ты… можешь попробовать? В видениях посмотреть, в какую сторону сворачивать.

Я едва не закатила глаза. Будто ему нужно было просить! Будто я хрустальная и от одной невинной просьбы способна развалится на куски. И вдруг, глядя на него, я всё поняла. По усталому взгляду, по синякам под глазами, по едва уловимой дрожи в уголке губ, которую он сдерживал железной волей. За его внешним спокойствием скрывалась тихая, всепоглощающая ярость бессилия. Он, дракон, готовый сокрушать врагов, оказался бессилен перед моим беспамятством. Ему оставалось только ждать. И ждать. И каждый день, глядя на моё бледное, безжизненное лицо, он терял частичку себя, сгорая изнутри от страха и отчаяния.

Я закрыла глаза, отгораживаясь от грохота колес, от приглушенных разговоров, от собственной ломоты в теле, и обещая себе, что возмещу ему сполна за все его переживания!

— Северо-запад, — тихо, но четко сказала я. — Мы идем чуть севернее. Нужно смещаться вправо. Там возле раскосой березы будет развилка. Через пару дней должны увидеть Ржавые холмы, как и говорил Серан.

— Ну, слава Богам! — громко провозгласил Чефарт, разворачивая своего скакуна. — Наконец-то у нас появился живой компас вместо азартной игры «Угадай, в какой стороне родина». Что ж, принцесса, раз уж ты взяла на себя командование парадом, — он сделал театральный жест рукой в сторону северо-запада, — веди. А мы уж постараемся не отставать.

По рядам прошел облегченный смех. Напряжение, висевшее в воздухе все эти дни, растаяло, словно утренний туман. Серан тут же начал отдавать короткие распоряжения по корректировке курса. Асталь кивнул мне с молчаливым одобрением. Дао Тебарис, проезжая мимо на своем строгом темном жеребце, бросил на меня короткий, оценивающий взгляд и слегка, почти незаметно, склонил голову. Это было высшее проявление уважения с его стороны.

Демитр не улыбался. Он просто протянул руку, и его пальцы крепко сжали мои. Его ладонь была шершавой, покрытой мозолями и свежими царапинами, но ее тепло было самым настоящим, самым желанным ощущением в этом внезапно преобразившемся мире.

— Спасибо, что вернулась ко мне.

Он отпустил мою руку, отдал короткую команду своей лошади и поехал вперед, возглавляя теперь уже уверенное движение группы. А я осталась сидеть в проеме кибитки, радуясь тому, что мы скоро будем дома.

Вечер того дня был удивительно спокойным и почти что праздничным. После недели блужданий и страха за мою жизнь, обретение четкого направления действовало на всех как лучшее вино. Настроение у команды было приподнятым, даже Чефарт снизошел до того, чтобы помочь Серану развести костер, ворча что-то насчет «примитивных человеческих ритуалов», но от щепок огонь вспыхнул у него на удивление быстро и ровно.

Пока Асталь и Дао разбирали скудные припасы, Паргус возился с той самой злополучной осью, насвистывая какую-то бравурную песенку. Каэл сидел поодаль, наблюдая за всем с своей привычной, слегка отстраненной улыбкой, но в его глазах читалось глубокое удовлетворение.

Меня, разумеется, не подпустили ни к чему, кроме как к раскладыванию одеял в кибитке. Я чувствовала себя разбитой, но по-хорошему, как после долгой и тяжелой, но успешно завершенной работы. Тело ныло, но на душе было светло и непривычно легко. Мы спасли мир. Мы были живы. И мы медленно, но верно двигались домой.

Ужин прошел шумно и весело. Даже строгий Асталь пару раз усмехнулся в ответ на какую-то шутку Серана. Я сидела, прислонившись к колесу кибитки, закутанная в одеяло, и просто смотрела на них, на этих таких разных мужчин, ставших мне дорогими друзьями, и чувствовала, как меня переполняет тихая, счастливая усталость.

Когда костер начал угасать, а звезды зажглись на потемневшем небе — настоящие, яркие звезды, а не размытые пятна в ядовитой дымке, — все один за другим стали расходиться на отдых. Меня уложили в кибитку, тщательно укутали, и я, прислушиваясь к привычным ночным звукам — стрекотанию цикад, фырканью лошадей, приглушенному храпу Серана, — стала медленно проваливаться в долгожданный, глубокий сон.

Я уже почти уплыла в объятия Морфея, как скрип дверцы кибитки заставил меня вздрогнуть и приоткрыть глаза. В проеме, залитый лунным светом, стоял Демитр.

Он вошел бесшумно, затворил за собой дверцу и какое-то время просто стоял в темноте, и я чувствовала его взгляд на себе. Потом он тяжело вздохнул, и этот звук был полон такого долго сдерживаемого напряжения, что у меня защемило сердце.

— Марица, — его голос прозвучал низко и с хрипотцой, будто ему было трудно выговорить мое имя.

Он не стал зажигать свет. В следующее мгновение он был рядом, опустился на колени у моего ложа, и его руки, сильные и в то же время бесконечно бережные, обхватили мое лицо.

— Я чуть не сошел с ума, — прошептал он, прижимаясь лбом к моему. Его дыхание было горячим и неровным. — Целую неделю. Смотреть на тебя и не иметь возможности ничего поделать. Не знать, вернешься ли ты ко мне.

Он говорил тихо, отрывисто, и каждое его слово было выстрадано. Вся его железная выдержка, все генеральское спокойствие, которое он демонстрировал днем, рассыпались в прах, оставив лишь голую, дрожащую от страха и облегчения душу.

— Я не могу потерять тебя снова, — его голос сорвался, и он притянул меня к себе, почти придавив всей своей тяжестью. Его объятия были такими крепкими, что у меня перехватило дыхание, но это было именно то, что мне было нужно. — Никогда. Слышишь? Никогда больше так со мной не поступай!

— Больше не буду, — прошептала я в его плечо, обнимая его в ответ и чувствуя, как дрожат его плечи. — Я никуда не денусь. Я обещаю.

Он отстранился, и в